Ритуал

Ритуал

Эдвард проснулся с непреодолимым желанием что-то сделать – некое свершение общественной важности планетарного масштаба; нечто такое, за что его будут помнить и любить спустя долгие годы. Он поразился столь удивительному чувству, потому что, откровенно говоря, испытал его впервые. Нетривиальный внутренний мир ритуального агента имеет свою специфику. Впрочем, то были не собственные мысли, а слова его жены, Лесс. Эдвард затруднялся понять, говорила ли она это серьёзно, но в один момент начал понимать, что вне зависимости от того, шутит Лесс или нет, выражение вполне истинно, – по крайней мере, применительно к совершенно конкретному ритуальному агенту. Определённо, внутренний мир Эдварда Холмса имел свою специфику. Однако в это самое утро он почувствовал себя иначе. Кажется, ему приснилось нечто особенное, но что именно – он не мог вспомнить.

Из-за двери доносилось характерное потрескивание и запах. Всё говорило в пользу того, что сегодня на завтрак его ждёт традиционная глазунья. Возможно, с помидорами. Но если Лесс сегодня встала не с той ноги, трапеза может иметь привкус подгорелого куриного зародыша. Эдвард поморщил нос; ему почему-то подумалось, что так оно и будет.

Интуиция не подвела Эдварда Холмса, – Лесс оказалась мрачнее тучи, её сутулая широкоплечая фигура нависала над столом, словно циклон. Одно неосторожное движение, слово или брошенный исподлобья взгляд, и разразится шторм. Горе всякому, кто встанет на его пути. Впрочем, Эдварда это нисколько не пугало, ведь как никто другой он умел держать себя в руках; ей богу, – внутренний мир ритуального агента имел свою специфику. Он лишь поинтересовался у любимой жены, как ей спалось, и, ожидаемо не получив ответа, молча прикончил подгоревшую яичницу с помидорами и поспешил уединиться в рабочем кабинете.

Странное ощущение всё ещё было с ним. Но Эдвард категорически не понимал, как это использовать. В конце концов, он всего лишь делал свою работу, которая и без того каждый приносила людям пользу. А как иначе? Сегодня у тебя сдох кот, а завтра любимая тёща. Кто-то должен позаботиться обо всех технических аспектах проблемы; без лишних эмоций и вопросов. Любой каприз за ваши деньги. Нечто особенное? Возможно, сегодня он предложит кому-то заказной нефритовый гроб. Эдвард хмыкнул. Чем его сограждане хуже китайских императоров?

Терминал вежливо сообщил, что за время его сна в сети появилось два десятка статей, которые могли бы заинтересовать Эдварда. Однако добраться до них он не успел, – ровно в 10 часов запищал зуммер входящего сообщения. Из динамика донеслись чьи-то всхлипы, стоны, и срывающийся женский голос переспросил название агентства, которое представлял мистер Холмс. Начался новый рабочий день.

Люди умирают, с этим ничего не поделаешь. Если ты хочешь зарабатывать деньги, ты должен принять это, потому что будешь сталкиваться с мертвецами каждый день, - говорил начальник Холмса, когда тот только начинал свою карьеру. Впрочем, мертвецы Эдварда никогда особенно не заботили. Так или иначе, эти люди больше не существуют. Они не смогут озаботить себя своим поведением, высказать претензии, нахамить или врезать. В отличие от скорбящих родственничков, которые практически всегда находятся на грани нервного срыва. Среди тех хотя бы один слетевший с катушек всегда найдётся. Но Холмс и это принял как данность. Теперь он в состоянии имитировать сопереживание, не чувствуя при этом совершенно ничего, и едва ли кто-то мог имитацию распознать. Он делал это мастерски. Десять лет напряженного труда в «Райс энд бразерс» не прошли даром, – Эдвард стал хорошим профессионалом своего дела. Он организовывал масштабные прощальные церемонии, предусматривая всё до мелочей; декламировал душещипательные прощальные речи и вовремя подавал чистые носовые платочки скорбящим вдовам. Даже собственноручно протирал пыль с крышки гроба. Одно лишь смущало Эдварда все эти годы, – за свою работу он ни разу не получал личной благодарности. Оно, конечно, неудивительно, ибо его клиенты отправлялись либо в термопечь, либо на 6 футов под землю, а от горюющих родственников добра ждать не приходилось. Что ж, нетривиальный внутренний мир ритуального агента (конкретного ритуального агента) имеет свои особенности. Воистину.

Второй звонок сбил Эдварда с толку. На связи был один из его бывших клиентов (вернее, сын такового), который требовал… компенсацию.

Какого хрена?! – подумал Эдвард, но ответил:

– Уточните пожалуйста, в чём заключается суть вашей претензии.

– Ваши сотрудники уронили камень на гроб! – произнёс грубый мужской голос. Эдвард пытался вспомнить, как выглядит его обладатель, но тщетно.

– Какой ещё камень?

– Надгробие! Оно раздробило крышку, и внутрь попала земля! 

Эдвард опешил. Сотрудники доложили ему об одном таком случае, но заверили, что свидетелей происшествия не было. Всё случилось уже после того, как церемония завершилась и люди разошлись. Кто-то задел ковшом экскаватора рядом стоящий погребальный камень, и тот скатился в яму, врезавшись в гроб. Крышка действительно оказалась повреждена, но Эдвард распорядился засыпать всё поскорее. Новая влетела бы в копеечку, и компании пришлось бы терпеть убытки. Кто умудрился разболтать о происшествии?

– Простите, мне нужно уточнить информацию. Я перезвоню, – ответил Эдвард и повесил трубку. 

Но как следует поразмыслить ему не удалось. Следующий звонок раздался практически сразу. На связи была весьма истеричная дама, которая в прошлом месяце овдовела. Впрочем, Эдварду ещё тогда казалось, что непосредственно со смертью мужа её истерики слабо связаны. Она не была расстроена. Она была зла. На всех вокруг. И, кажется, перманентно.