Роксана. Девочка у моря

Первая часть Глава 1

– И это всё моё?!

Хорошо натоптанная тропка – видно, что часто ходят, – обогнула утёс, и я увидела цель нашего похода. Деревня, куда спешила Прасковья проведать пациента, была немногим меньше Калиновки, где началась моя новая жизнь.

– Твоё. Земля, на которой живут эти люди, относится к поместью. Они, как я поняла из рассказа старосты, не крепостные, но крайне зависимы от тебя ещё и в том, что подати должны платить.

Сверху поселение казалось игрушечным. Белёные заборы и постройки под камышовыми крышами издали выглядели нарядно. А как на самом деле всё обстоит, надо вблизи изучать. Осмотреть, опросить, дабы понять нужды и чаяния моих людей. Зависимость – состояние обоюдное.

В деревню Прасковья собралась сразу после завтрака на другой день после отпуска.

– Мальчонку надо осмотреть. Хоть и уверена, что всё у него хорошо заживает, но лишний раз убедиться для собственного спокойствия не помешает, – объявила она, спускаясь по лестнице, одетая для дальней прогулки и с объёмной сумкой через плечо.

– Можно с тобой? – умоляюще сложила я ладони перед грудью. – Сколько уже здесь живу, а в деревне ещё не была.

– Пошли, – пожала плечами подруга. – Только оденься потеплее. Ботинки, пальто, платок на голову. Ве́рхом пойдём, там ветрено бывает.

С лестницы услышала взволнованный вопрос Глафиры:

– Почему ве́рхом? Не опасно там?

Торопясь поскорее собраться, ответа целительницы не слышала, да и знала, что Прасковья не тот человек, чтобы рисковать понапрасну. Да и Дружок с нами – защитит если что.

Через боковую калитку за бывшей конюшней мы вышли на тропу, зигзагами уходящую в гору.

– Сейчас поднимемся на плато. Оно почти как лавандовое, но на нём мало что растёт – море слишком близко, и солёный ветер сжигает всё на своём пути. Там недолго идти, скоро вниз спустимся. Этот путь короче, и когда погода позволяет, местные здесь бегают. Одно плохо – только пешком можно путь одолеть. По нижней дороге и лошадь пройдёт, и тележка, запряжённая осликом, спокойно проедет, но плестись больше часа, гору огибая.

Простор, встретивший на вершине, оглушал. Союз бездонного неба, слившегося с бескрайним морем, казался воплощением бесконечности. Жаль, солнца не было, потому и пространство удивляло не яркой лазурью, но всевозможными оттенками серого: от жемчужно-серебристого в просветах пепельных облаков до насыщенно-графитного в глубине волн, несущихся к берегу.

Ветер, набравший разбег над морем, трепал полы наших пальто, длинную шерсть пса, голые ветки редких кустарников и причудливо изогнутых невысоких деревьев. В стремительном воздушном потоке ещё не было промозглого холода, но и тепла почти не осталось. Осень…

Ступив на улицу поселения и окунувшись в его колорит, на минуту показалось, что кто-то активировал портал и перенёс нас куда-то в Среднюю Азию. Дувалы* выше человеческого роста, скрывающие дворы от нескромных взглядов, превратили улицы в запутанные лабиринты.

– Как ты здесь ориентируешься? – ворчала я, пытаясь запомнить дорогу, и придерживая Дружка за ошейник.

– Привыкла уже. Не в первый раз сюда прихожу. И ты привыкнешь, если подружишься с местными, – улыбнулась Прасковья, наблюдая за тем, как несколько мальчишек, набрав с земли мелких камушков, обкидывают друг друга, громко радуясь попаданию. Поймав взгляды нескольких сорванцов, она погрозила пальцем и показала на свой глаз. Пацанва, легко поняв, что гостья сердится, сбросили стратегические запасы себе под ноги и рысью припустили вдоль улицы, на ходу выкрикивая чьё-то имя. – Побежали предупредить старосту, что мы пришли. Всегда выходит поприветствовать.

Под ногами что-то хрустнуло, и я присмотрелась, чем же таким мальчишки пулялись. А когда поняла, то охнув опустилась на четвереньки и принялась собирать разбросанное.

– Роксана, ты чего? – остановилась подруга.

– Ты знаешь, что это такое? – протянула я к ней раскрытую ладонь со своей добычей.

– Орехи, – недоумённо приподняла брови целительница. – Миндаль, кажется. 

– Это полновесные орланы, дорогая моя! Золото, которое валяется под ногами.

Пока Прасковья пользовала своего маленького клиента и набежавших кумушек, жаждущих внимания целительницы, я беседовала с уважаемым Хайдаром.

– Да самое бесполезное растение, госпожа, – взглянув на орехи в моей руке, вздохнул староста. – У домов только ради весеннего цвета держат, а так-то все леса окрест заросли этой зряшностью. Плодов нет, одни косточки. И на дрова не срубишь – гореть нечему. Вот и растёт. А куда их? Только ребятня и балуется.

Я же, вспомнив, сколько полезного из этой «никчёмности» получить можно, никак не могла понять, почему здесь миндальные орехи валяются под ногами. Может, в этом районе растёт горький сорт, который годится в еду только после дополнительной обработки?

Чтобы не мучаться сомнениями, прижала скорлупу пальцами, заодно и прочность её проверяя, легко очистила ядрышко и откусила кусочек. Целиком в рот совать остереглась – отплёвываться от неприятного вкуса не хотелось.

Миндаль оказался сладким, с хорошо выраженным ароматом. Точно, Клондайк! Хоть и читала, что для более яркого вкуса в сладкий миндаль добавляют небольшой процент горького, для усиления той самой утончённой ноты, которая придаёт блюдам и напиткам неповторимость.

Из всех полезностей сразу отмела изготовление ликёра «Амаретто» – хита девяностых и символа тогдашней новой эпохи. Пили ликёр в те года поголовно: от рафинированных дам до бритоголовых братков в малиновых пиджаках с цепями на толстых шеях. Подумать страшно, сколько палёного пойла – не могла итальянская промышленность справиться с производством такого невероятного объёма – в те годы люди выпили под видом благородного напитка. Поэтому даже думать в эту сторону не буду. Правильного рецепта не знаю, а суррогат гнать – продукты переводить и себя не уважать. От производства миндального масла тоже отказалась – возни много, применение узконаправленное, прибыль получить сложно. Осталось кулинарное направление: миндальная мука и изделия из неё. Больше ничего вспомнить не получилось.