Рождение империи

Пролог

Несколько сотен военных кораблей стояли непоколебимой стеной на горизонте моря, упрямо находясь на своих позициях без единой мысли отступить или сдаться. Закат, что находился за их спинами, словно поддерживая своих детей, окрасился в угрожающие огненно-алые оттенки. Он будто был их верным соратником и был готов способствовать им в предстоящей битве.

В битве, в которой заранее известен победитель.

Пушки, снаряды, артиллерия, воины: все стояло на готове и не вызывало сомнений касательно своей мощи. Солдаты, стоящие с гордо поднятой головой, без единого намека на сомнение, чье упрямство и преданность в глазах можно было увидеть даже с берега. Лучшие из лучших, обученные твердой хваткой своего командира. Суровый, непреклонный, готовый биться до последнего: их король был всецело отдан победе, а потому и солдат своих он воспитал подобно себе.

По причине того, что замок был построен на утесе, можно было без преград увидеть их боевую позицию с моря. Девушка непрерывно наблюдала через высокие окна за их готовностью в любой момент атаковать. Все было подготовлено в наилучшем виде и не оставляло сомнений касательно того, что это было далеко не обычное вторжение.

Нет, он готовился к этому долго. Очень долго.

Перед глазами, словно записки из прошлого, проносились их общие воспоминания, которые она теперь воспринимала как некогда увиденный далекий сон.Его присутствие, когда они всю ночь пропадали в пыльной библиотеке в поисках важного фолианта. Его ладонь под ее щекой, что он вовремя подставил, потому что она была уже не в силах держаться и чуть не ударилась головой о стол, засыпая на ходу от усталости. То, как даже на краю сознания она чувствовала мягкость и тепло от его руки под щекой всю оставшуюся ночь, а он даже не пытался ее убрать и при этом разбудить. Он слушал ее редкие откровения не перебивая, а когда она от нахлынувших чувств устало склонялась затылком к стене–молча подставлял плечо и долго молчал, давая ей желанный покой. Он не говорил ей утешительных слов. Он давал ей самой ощутить, что он всегда был и будет рядом...

Его страхи и сомнения, которые он чуть ли не в кровь отдирал от своего сердца, чтобы показать ей, рассказать, поделиться, сдаться. Его отчаянные объятия, что он себе позволил, причиняя ей боль, потому что чувствовал невыносимую вину и сожаление перед ней, боль которых превозносила то, что она чувствовала от шрама. Его искренние мольбы, прощение, сожаления. Их общие дни, не омраченные ни единым пятном...

Теперь все это казалось лишь насмешкой.

Девушка не испытывала к нему злости. Отнюдь. Даже чувства предательства не чувствовала по отношению к себе. Это было пугающее, безысходное принятие, при котором человек ждёт лишь последующих событий. И пусть сейчас она находилась в захваченном замке, при дальнейшей вероятности которой могла даже умереть, ее не покидала мысль, что человек, заключивший ее, был и вправду гениальным стратегом. Она стояла перед огромными стеклянными окнами до пола и не скрывала своего восхищения перед его творением. За все то время, что она пребывала в этом мире, он стал единственным, кто смог загнать ее в ловушку, которые она сама же когда-то и расставляла. Самый близкий человек, которому хотелось и доводилось доверить свою жизнь. И какая ирония–на тебя напал тот, кому ты сама открыла спину. Прямо как отдать пистолет и ждать, что в тебя не выстрелят. Смешно и глупо. Он ведь нажал на курок.

Сзади мягко отворилась дверь.

—Боже, Ваше Высочество!—встревоженным голосом горничная быстро направилась к прикроватной тумбочке и поставив туда поднос с отваром, подошла к своей принцессе.

—Вам нельзя вставать. Вы слишком слабы. Вдруг у вас будут осложнения?

Она попыталась осторожно взять свою госпожу за руку, чтобы при этом не навредить ее перебинтованным ладоням, но принцесса осталась глуха к ее просьбам. Все так же стоя перед стеклянными окнами, она не моргая смотрела на горизонт.

Ее прислуга испытала отчаяние.

—Ваше Высочество...

—Что случилось с остальными?—спросила принцесса, не поворачивая голову.

Чуть запнувшись, девушка ответила:

—Они в парадном зале. Собрали всех, даже прислугу. Их держат там в окружении солдат. Никого не выпускают.

—А он ?

—Он... приказал мне заботиться о вас.—сказала прислуга, смотря в пол, и крепко сжала край рукава принцессы,—Сказал предупредить, если вы проснетесь, и ушел вместе с солдатами в направлении подвалов. Четверо сторожат вход в ваши покои по его приказу. Вам нельзя выходить.

—...Он сказал, когда вернётся?

Тут служанка медленно покачала головой.

Для него не было секретом, что служанки Ее Высочества были глубоко преданы своей принцессе. Никто из них не стал бы и не изъявил бы желания по собственной воле примкнуть к стороне захватчика. Их предвадитель знал об этом, поэтому оставил их прислуживать своей госпоже. Некоторые посчитали бы это жестом благородности, но служанки и сама принцесса прекрасно понимали, что это не так. Прислуга не стала бы докладывать этому человеку о пробуждении принцессы, стараться выслужиться перед ним, рассказывать секреты Ее Высочества или следить за ее действиями по его приказу. Он знал об этом, и поэтому держал их вместе– под контролем. Чтобы они не смогли помочь ей извне.

—Что с королем? Он получил послание о вторжении?

—Мы не знаем. После распада купола вражеские солдаты первым делом поставили свой барьер, чтобы наши лазутчики не смогли сбежать. Мы не знаем успело ли послание пройти за это время через их преграду.

—Понятно.

Повисла тишина.

Принцессе она не доставляла неудобства, но ее непосредственной горничной та была в тягость.

—Ваше Высочество... что нам делать дальше?

—Не сопротивляйся. Делай, что они скажут. Не провоцируй их.

—А вы?

—...Не просто так же он приказал обо мне заботиться. Вряд-ли меня убьют.

Так они простояли некоторое время: принцесса, смотря на горизонт, и ее горничная, которая была обеспокоена перебинтованными руками своей госпожи. Она рассматривала, не ослабли ли бинты.