Рождение привратницы

2. Ольга

Полярная ночь приучает не бояться темноты. Какой толк в запрете на поздние прогулки, если улица в четыре часа дня и в одиннадцать вечера выглядит совершенно одинаково? Разве что витрины не так пестрят, да прохожих меньше. Но если идти дворами и гаражами, где ни витрин, ни прохожих отродясь не водилось – то разница почти не бросается в глаза.

А уж откуда у такой тихой и домашней девочки, как я, столь неистребимая любовь к тёмным закоулкам – над этой загадкой мироздания ломали голову лучшие умы вселенной. Одноклассники (а особенно - одноклассницы), узнав описание моего обычного маршрута, приходили в ужас, мама регулярно читала нотации, друг Витька из соседнего подъезда по возможности ловил меня на выходе из дома и вёл в школу нормальной дорогой… И даже Хель, увидев, куда я сворачиваю, осторожно поинтересовалась, всё ли у меня в порядке с головой.

- Успокойся, я всегда тут хожу. Так быстрее, - отмахнулась я, довольная тем, что смогла удивить новую знакомую.

- Все так говорят. А потом дворники из мусорных баков трупы вытаскивают. Расчленённые.

- Да брось. Кому я нужна? Тем более, что тут нет мусорных баков. И даже гопники, кажется, не водятся.

- Почему?

- Понятия не имею. - Я пожала плечами, но сказанное, тем не менее, было чистой правдой. За все года, что я блуждала по этим закоулкам, я не видела ни одной подозрительной личности. - Наверное, боятся.

- Кого?

- Не знаю… Может, бродячих собак. Или темноты.

- А ты не боишься?

- Неа.

Я бросила беглый взгляд на фонарь – последний источник света на ближайшие пятнадцать минут пути. Да и то: его тусклая лампочка не разгоняла окружающий мрак, а лишь оттесняла его в стороны. Совсем немного.

- Как вы тут только живёте, – проворчала Хель, проследив мой взгляд.

- «Тут» - это район, город, или..? – «Или» получилось очень многозначительное, хотя я и сама не до конца понимала, что имею в виду. Но в случае с этой необычной девушкой оно могло с равным успехом означать как соседнюю улицу, так и другую страну. А то и вовсе другой мир или даже другое время. Смешно, но глядя на такое простое, и при этом какое-то нездешнее лицо одноклассницы, я была почти готова в это поверить.

- Тут – это… ну… Сама не знаю! – отмахнулась Хель. – Просто вырвалось. Не обращай внимания.

- Угу, - кивнула я. И поставила ещё одну мысленную галочку в списке «обратить внимание на…». Список был длинный. А ведь мы только вчера познакомились. Что же дальше-то будет?! – А ты откуда к нам в школу перевелась, кстати?

- Из Питера.

- Круто! Почти столичный житель!

- Да ничего крутого. И прожила я там несколько лет всего. А вообще – вполне себе местная. Ещё вопросы будут?

Вопросы-то у меня были, но вот ноги к этому времени начали ощутимо мёрзнуть. Правильно, третий год несчастные ботинки добиваю. А до этого их ещё столько же мама носила. Но не в валенках же ходить? В них, может, и теплее, но засмеют ведь. Хотя, и так уже с ног до головы обсмеяли. Подколкой больше, подколкой меньше…

Одноклассница тем временем старательно тёрла уши. Совсем с ума сошла, на таком морозе – и без шапки.

- Слушай, иди уже домой. А то реальное обморожение куда опаснее мифических гопников. Меня ты всё равно не переубедишь, только без ушей останешься.

- Ладно, валяй в свои катакомбы. Но если что – зови!

- Как? – хмыкнула я.

- Громко, - серьёзно ответила Хель. И, шагнув за пределы высветленного фонарём круга, растаяла в темноте.

Я ещё немного потопталась на месте, прикидывая время. Сталкиваться в коридоре с убегающей на дежурство мамой и выслушивать нудную лекцию о том, во сколько надо приходить домой, совершенно не тянуло. Как будто я виновата, что актовый зал, в котором нам предстояло устроить генеральный прогон завтрашнего концерта, открыли только после того, как отучилась вторая смена.

Концерт… Мне его открывать и закрывать, читая пафосные стихи про восьмое марта. Вездесущей Таньке на нём петь. А Хель-то чего на репетиции столько времени торчала? Готовилась в случае чего защищать меня от старосты? Не похоже, вроде основной конфликт ещё на физкультуре утрясли.

А что тогда?

Там, в актовом зале, она просто сидела в заднем ряду совершенно одна и отрешённо взирала на всё происходящее. И ушла только вместе с последними репетировавшими.

Такое ощущение, что ей просто не хотелось идти домой. Очень не хотелось. Как и мне.

Ну и ладно! Надеюсь, десять уже есть.

В родных закоулках было темно, но свет мне и не требовался. Этот маршрут я могла бы пройти с закрытыми глазами. Прямо, потом направо, возле сгоревшего гаража налево, потом перемахнуть через забор (летом – перелезть, зимой – просто перешагнуть занесённую снегом преграду), срезать путь через овощебазу, ещё один забор…

Железная дорога, стоящий на путях товарняк. Поднырнуть под вагон, выскочить с той стороны. Опасно, да. Но эта махина может тут простоять и час, и всю ночь. А тащиться вдоль неё двадцать вагонов в одну сторону, и ещё столько же обратно – весьма сомнительное счастье. Особенно если по сугробам.

Дальше мост. Аварийный. Там где-то ближе к середине пролом, который держится на двух ржавых арматуринах. Только его под снегом не видно. Можно, конечно, обойти по краешку. Осторожно, по обледеневшей кромке моста, и не касаясь перил – а то они уже второй год как-то подозрительно шатаются. В общем, можно, конечно. Но совсем не хочется.

Надо, надо браться за ум – и начинать ходить нормальной дорогой. Пусть дольше, зато надёжнее.

Я отступила на пару шагов, прикинула расстояние до предполагаемой дырки, разбежалась и прыгнула. Приземлилась удачно, на твёрдое и даже не очень скользкое. Сумка с размаху хлопнула по боку, внутри с глухим стуком ударились друг о друга учебники.