Рождество в замке Нортумбери

Глава 1 О том, как легко рушатся твои планы чужими руками

- Ма-ам, скажи, что ты шутишь! – не могла я поверить в такую подставу.

- Да какие уж шутки с тётей Люсей! – вздохнула мама. – Ты ведь собиралась уезжать на новогодние праздники.

- Мам, это упрёк? – не поняла я. – Собиралась, но всё изменилось. И я предупредила!

- За пару недель до Нового года? Когда Люся с детьми уже сидит на чемоданах? – я даже по голосу слышала, как мама хмыкнула.

Ну да, ей смешно. А мне-то что делать?

- Я не виновата, что всё сорвалось. В жизни так бывает, знаешь ли, – сделала последнюю попытку отвертеться от семейных обязательств. – И вообще, у меня сердечные страдания!

- О, ну вот тётя Люся и восемь детей помогут тебе забыться. Просто некогда будет страдать. Всё, побежала в тренажёрку. Если что, просто приезжай домой. Целую.

Эх, мама-мама… Она ко всему относилась легко и позитивно. И этим я пошла в неё. Но сейчас не могла выцедить из себя ни капли позитива. Насчёт любовных страданий это была не шутка.

У нас с Димкой были большие планы на зимние каникулы: горнолыжный австрийский Майрхофен, встреча Нового года в Вене, дальше тур по городкам Германии, конечная остановка на пару дней у друзей Димки в Праге, и домой.

Мы педантично расписывали каждый пункт плана первого совместного путешествия. Я уже представляла атмосферу немецких рождественских базаров, запах сдобных крендельков и пряный вкус глинтвейна. Морозный воздух горнолыжного курорта и ощущение безграничной свободы в горах. Со скидкой оторвала сногсшибательный горнолыжный костюм – яркий, как моё настроение – штаны цвета ядрёной фуксии и куртка в кислотных кляксах. Чтобы Димке было видно меня с любой точки трассы – вдруг меня куда-нибудь укатит против моей воли. Это Димка так надо мной шутил, что с меня нельзя спускать глаз – или кто-нибудь утащит или сама куда-нибудь вляпаюсь. «Искательница приключений на свою… прекрасную пятую точку», – говорил он обо мне.

Когда-то это его забавляло. А потом…

Глаза обожгли слёзы обиды.

«Тебя стало слишком много», – сказал он обидно зло в последнюю ссору.

Впрочем, и ссорой это назвать было нельзя. Ссора – это когда люди выплёскивают эмоции, кричат, обвиняют друг друга в глупостях, а потом сладко мирятся. А он сидел как мраморное изваяние, как ледяная статуя, и холодно выговаривал, что мы не подходим друг другу, что он устал от моей кипучей энергии, что у нас разные жизненные ритмы… и мне подойдёт кто-то другой, не он.

- Дим, тебя Снежная королева покусала, что ли? И ты превратился в Кая? – не могла я поверить в такую перемену.

Это ж мой Димка – тёплый, открытый, с широкой мальчишеской улыбкой и демонятами в глазах, любящий посмеяться и пообниматься. Он всё время тянул ко мне свои руки, чтобы потискать, потрогать, пощупать. «Я очень тактильный», – смеялся он на все мои попытки приструнить загребущие ручонки. И мне было так уютно и тепло в его объятиях. Что изменилось? И когда? Почему он сейчас сидит, словно проглотил палку и не может пошевелиться? Почему у него вместо смеха в глазах усталость и тоска?

От моего шутливого тона он поморщился.

- Ты никогда не бываешь серьёзной, – нашлось ещё одно обвинение.

- Ты раньше в этом тоже особо не был замечен, – заметила я.

- Нет, я подстраивался под тебя. Но я не могу всегда быть весёлым клоуном. Я не заводная игрушка и не дурачок – только они всегда счастливы.

Вот значит, как. Дурочка… Так он меня воспринимает. Безмозглая хорошенькая дурочка. Блондинка, одним словом. Что есть, то есть, натуральная, причём.

Видимо, на моём лице что-то отразилось, потому что на лице Димки на миг вспыхнуло что-то из прежнего Димки, родного, тёплого, придуманного мною.

- Делли…

Теперь поморщилась я. Не любила этот вариант моего имени. Мама назвала меня Аделин, выпендрилась. Впрочем, претензий к имени у меня не было, привыкла как-то с детства и принимала как есть. Но Димке нравилось называть меня по-особенному, на ту же букву, что и его имя. И я уступила.

Все четыре года учёбы в институте я боролась со штампом глупой блондинки. Учителя-то в школе меня знали с шести лет. А в институте пришлось заново доказывать, что моя золотая медаль досталась мне не за красивые глазки или потому, что моя мама работала завучем в той же школе. В институте приходилось закрываться, сдерживать свой характер. А то ведь от клейма «прелесть какая дурочка» и правда не отмоешься. А такое впечатление создавалось у всех, кто видел меня впервые. Улыбка до ушей, звонкий смех, шутки по любому поводу – обычное моё состояние.

И я думала, что с Димкой я оттаяла, он принял меня какой есть. Но нет…

Я не стала больше задерживать нас обоих. Он задел мою больную мозоль. Пусть возвращается к своей бывшей, серьёзной брюнетке в стильных очках и элегантной чёрно-белой одежде строгих классических линий. А я-то думала, чего они в последнее время стали часто общаться. Друзья, ага…

Встала, чтобы уйти.

- Делли, мне жаль, прости, – попытался натянуть на себя маску благородности Димка.

- Я так понимаю, что в новогоднее путешествие вместо меня поедет Карина?

Димка виновато отвёл глаза.

Я не стала желать им счастья, обойдутся. У них и так уже всё хорошо. А вот что делать мне?