Розыгрыш. Подмена

Розыгрыш. Подмена

Розыгрыш. Подмена

Наша тёплая компания сплотилась ещё в институте, где мы, нищие и безбашенные студенты развлекали себя, как могли, после тягот сессий и полуголодного житья на одну стипендию. Анюта выполняла у нас роль секс-бомбы: её статная фигура, томный взгляд прозрачных голубоватых с зеленью глаз и длинные светлые волосы, которыми она поигрывала лично наманикюренными пальчиками, делали из мужчин любого возраста и статуса полных идиотов, исходящих слюной от вожделения. Она умудрилась получить подработку секретарём в какой-то шарашке, и всегда выглядела как красотка-фотомодель с гламурных журналов. Её длинные ноги под мини-юбкой отвлекали преподов, пока Антоха с Серёгой что-то вытворяли на кафедре в кабинете химии у них за спиной или на кафедре электротехники за соседней дверью. Однажды на семинаре, благодаря одному такому демаршу, опыты с реактивами не удались, и у нас случилась передышка, чтобы успеть подготовиться получше. Мы вовсе не стремились устроить взрыв радуги или вонючую «бомбочку» - мы были обычными нормальными студентами, а не школьниками без мозгов. Поэтому наши химические опыты не привели к жертвам, а просто не получились. Антоха шарил не только в технике, но и немного в химии. А в другой раз после возни парней электротехник закоротил институт, в результате чего во всём корпусе погас свет. Парни резвились вовсю, щупая девок, а мы вчетвером потихоньку улаживали свои дела с зачётами, фоткая на телефон задания, пока препод разбирался с деканом. Антоха у нас был фонтаном диких идей, ставить на рельсы практики которые выпадало Серёге. Антоха был вольной птицей – богема компьютера. Он мог бы зашибать неплохие деньги и без диплома нашего института, поскольку как программера его конторы рвали на части, а работодатели выстраивались в очередь заиметь его на постоянную работу. Но при наличии заказов вечно был без денег. Вовсе не потому, что ему платили мало. А потому, что спускал он их со скоростью света. На новые приблуды для компа, игры, технику, гаджеты, фестивали программеров, на что-то ещё, чего никто больше в нашей компании не понимал. Серёга был серьёзным и основательным мужиком. Его физиономия кирпичом и полубритая башка производили неотразимое впечатление как на дурочек, которые почему-то видели в нем «братка» из 90-х и робели слово сказать в его присутствии, но извивались телом в желании соблазнить, что меня блевать тянуло, так и на мужиков, которые тоже боялись лишний раз что-то проблеять в его присутствии. При всём том Серёга был милейший человек, и в нашей компании был задушевным рассказчиком и юмористом. На деньги отчима он открыл небольшую фирмочку, и в свободное от учёбы время рулил личным бизнесом. На наши вопросы по поводу диплома, он рассудительно говорил, что негоже директору крупной корпорации (он уже тогда в этом не сомневался) быть недоучкой и требовать профессионализма с подчинённых. Если ты сам неуч, то почему твои работники должны быть профи с дипломами?

Ну и последней по перечислению в нашей компании была я. В институт я поступила по настоянию матери, которая устала дома слушать рок в моём исполнении и очень хотела, чтобы хоть одна дочь свалила к чертям. Со временем моя малая сестрица выскочила замуж за какого-то дядьку, который обеспечил её до конца дней, и сидела дома, раскрашивая ногти или ругаясь с прислугой. Четыре раза в год она каталась на моря-океаны, а раз в месяц шлялась по Милану-Парижу, выгулять очередное платье, цацку или заново перекроенную физиономию. Словом, стала фифой-содержанкой у олигарха. Разница только в том, что в паспорте штамп стоял. Тот хорошо поднялся, и моей сеструле было незачем беспокоиться о будущем, даже если тот её пнёт под зад коленом. А я вот, пока она ловила мужиков, грызла гранит науки, нафиг мне не нужной. Я хотела быть судмедэкспертом. Но папаша встал на уши и заявил, что мент ему в доме без надобности. Хотела уйти в медицину, но там Кавказ такие тарифы на взятки установил, что отец сказал, что ему проще новый институт купить или построить, чем оплатить обучение в Первом-Втором Меде. Третий вообще в расчет не брался – от туда только медбратом в психушку или нянькой в поликлинику. По крайней мере, мне так говорили. Я тогда взбесилась и заявила, что пойду землю копать археологом или звёзды считать астрономом. Тогда матушка быстренько пропихнула меня в ВУЗ, который занимался сельским хозяйством, в надежде, что я отдамся фермерству на одной из очередных идей отца, на которую он подсел, благодаря массовой истерии на волне перестройки. Фермером он был средним, и его фермерство каждый раз было готово дать дуба, но почему-то держалось или выплывало всякий раз. Лучше дела у него со строительством пошли. Но не херить же сельское хозяйство, раз вложился! А продавать он его не хотел наотрез – вцепился в своих кур с коровами аки в родных детей, и орал, что лучше он жену с детьми продаст, чем их. Матушка тогда повертела пальцем у виска и ответила, что, если ещё раз от него такую заяву услышит, то либо в психушку его сдаст, либо подаст на развод. Папаша тогда долго смурной ходил. Но и матушка больше не поднимала разговора о продаже его фермерского бизнеса. Тогда она и решила, что я должна продолжить семейное дело. А где я и где сельское хозяйство! Я даже когда цветы дома в горшках пересаживаю, они потом расти отказываются. Хоть и делаю всё правильно, и поливаю регулярно. Но матушка резонно говорила, что хотя бы одна «корочка» должна быть. Впрочем, она могла и не суетиться: по конкурсу я прошла сама с излишком в балл. И вот пришлось пахать на этой Голгофе уже четвёртый год в компании вполне симпатичных людей. Хоть один «плюс» да откопала я в ненавистном сельском хозяйстве. Моя роль в нашей компании была чем-то вроде козла отпущения или девочки для битья. Кавалеры Анюты, которым она не перезванивала, приходили ко мне предъявлять претензии. Бухгалтеры Антохи у меня приходили выяснять, когда этот придурок заберёт гонорар, а то у них баланс не сходится. А преподы вообще и в частности у меня требовали ответа о посещении нашей компании, когда вдруг мы решили задвинуть лекции с семинарами. Благодаря моим скромным актёрским способностям и выбранной недалёкости поведения все от меня всегда уходили довольные, думая, что облапошили кретинку или пообщались с полной дурой. А что с дурака взять, кроме анализов? Дурака жалеть надо: его итак природа мозгами обделила. Поэтому обидеть дурака – это вообще грех.