Рыцарь Созвездия адских псов

ГЛАВА 1 Красная и Чёрная

Бродяга был такой щуплый? Или его рубашка оказалась слишком просторной, на три размера больше, чем нужно? Хэл не поняла, а рассматривать парня дольше одной секунды было невежливо. Но она всё-таки запомнила блестящие чёрные глаза, правильный нос, пухлые губы, тонкие дуги тёмных бровей и родинку над верхней губой, словно точку в его неправдоподобно красивой внешности. Если бы юноша был коротким ярким предложением-метафорой, она бы была необходима. В выгоревших золотистых кудрях запутались лимонного цвета соломинки и зелёные травинки. И ещё он был выше Хэл на голову, хотя она никогда не жаловалась на небольшой рост. На глаз бродяга не добрал чуточку до двух метров. И мускулы при всей его кажущейся хрупкости были крепкие. Это Хэл ощущала, невольно касаясь его тела.

Юноша страдальчески морщился, когда Хэл особенно крепко прижимали к нему занявшие всё пространство между креслами пассажиры. Каждую секунду люди сновали туда и сюда, поэтому скоро на лице парня закрепилось несчастное выражение.

Хэл вздохнула: сама виновата. Кто же в пятницу приходит за десять минут до отправления поезда да ещё летом? Дачники, стремящиеся всей душой на свои участки, набились до отказа в три облезлых серых вагончика пригородной электрички. Вот и пришлось стоять очень неудобно: в левый бок впивалось жёсткое кресло, правый вдавливался в рёбра парня в широкой клетчатой рубахе и синих шортах.

Именно из-за застиранной невзрачной одежды девушка мысленно назвала парня «бродягой». Его светлые ботинки тоже были странными, разношенные с неопрятно длинными шнурками. Впрочем, одежда ещё ни о чём не говорила. Соломинки и травинки в спутанных золотистых кудрях тоже. Мысль девушки надёжнее подтверждали настороженный взгляд парня. Ни сумки, ни даже свёртка у бродяги не было. Но он мог быть внуком каких-нибудь дачниц. Сказочных старушек из позапрошлого века, поджидающих его на террасе огромной дачи в тени раскидистых яблонь. Хэл почти против воли представила жужжание пчёл, кружевную скатерть на круглом столе. Синеватую мечущуюся тень от листвы на блюдечках с вареньем, на чашках старинного сервиза, на серебряных ложках с витыми ручками.

Хотя бы раз в жизни прикоснуться к такому уюту, к чинному благополучию. Сесть за стол, не чувствовать себя чужой в мире обывательского счастья.

Хэл увидела так живо чаепитие под яблонями, что, прозевав момент отправления поезда, чуть не свалилась на пол от толчка. Если б не парень справа и кресло слева, она бы и упала. Девушка судорожно вцепилась в спинку кресла, стараясь не касаться парня. Тяжёлая сумка сползла на локоть. И совершенно не вовремя перед Хэл возникла проводница, суровая тётка неопределённого возраста с неуместно яркой помадой на недобро поджатых губах.

Хэл протянула тётке билет. А вот у парня ни билета, ни денег не было. Он ни о чём не просил, не оправдывался. На резкие слова проводницы:

- Сойдёшь на следующей остановке, - послушно кивнул.

- Тебе, действительно, до Муравни ехать? – уточнила Хэл.

Голову было не повернуть, поэтому девушка кое-как скосила глаза в сторону парня.

- Нет, - разговаривать ему не хотелось.

- А куда? – почему-то не отставала всегда воспитанная девушка.

Она чувствовала, что если б их не прижимали друг к другу люди, бродяга бы сбежал от её расспросов.

- До конечной остановки, - вздохнул он, ему пришлось извернуться, чтобы посмотреть в окно, так он ставил точку в разговоре.

Уже показался перрон следующей станции. От противоположной двери шла проводница с решительным видом и охраной за широкими плечами. Её намерение было очевидным: она собиралась вышвырнуть безбилетного пассажира из набитого людьми вагона.

Хэл прикинула, сколько денег придётся отдать. Билет она и сама покупала до конечной. Табличка с суммой штрафа висела перед носом.

Девушка перебрала монеты в полупустом кошельке: на автобус хватит. Потом у знакомых, к которым она собиралась зайти, можно будет занять. Хорошего мало. Но иначе немыслимо. Хэл не могла оставить человека в беде, тем более от неё не требовалось никаких усилий. Всего лишь отдать деньги.

Хэл решительно протянула монеты проводнице.

- Что это? – пробурчала та, сдвинув тонюсенькие, выщипанные в ниточку, брови.

- Штраф и плата за билет, - ответила девушка.

Парни в форме почему-то заулыбались. Хэл поняла, что выгонять пассажира им не хотелось. А вот проводница обозлилась. Она открыла рот, но ничего не сказав, резко поджала накрашенные губы. Бросила девушке два кусочка бумаги, белый и синий, и ушла, выражая совершеннейшее неудовольствие презрительной гримасой.

Бродяга, скороговоркой поблагодарив девушку, сунул билет в карман на шортах. Тут девчонку и парня смыла волна спешащих поскорее выйти дачников. Невольно прижимаясь к юноше, Хэл почувствовала запах трав, нагретых солнцем, кажется, парень был и правда бродягой.

Пассажиры выскочили вместе с жестяными лейками, вёдрами, тяпками, лопатами и граблями, завёрнутыми в мешковину саженцами яблонь. Вчерашние клерки и инженеры, врачи, пенсионеры превращались на глазах в самых обыкновенных крестьян. Многим были к лицу выцветшие ветровки, старые кепки и платки. Казалось, они возвращаются домой из скучной дальней поездки. Место городских высоток заняли дачки, дачи, дачищи. С трёхэтажными нарядными домами соседствовали сооруженьица, напоминавшие скворечники, то ли одиноким круглым окном, то ли островерхой крышей. Хэл улыбнулась, припомнив песенку про домишко старика Тыквы, руки и ноги которого пришлось выставить в окошки, потому что они не помещались в крохотной комнатке.