Рыдай и кусай губы до крови.

Часть первая. Автор.

Осенние краски города перекликались оранжевыми, красными, жёлтыми и бордовыми оттенками. Лёгкий, а порой и сильный октябрьский ветерок срывал разноцветные листья с деревьев, окутывал ими промёрзшую землю и игрался между веток, врываясь в плохо утеплённые окна домов, свистел и шумел. Маленький городишко выглядел в это время года прекрасно, как, в общем-то, и остальные города России, но атмосфера была особенная. Люди на улицах кутались в тёплую одежду, обходили стороной лужи, боясь испачкать новые кожаные сапоги, дети наоборот с большим удовольствием прыгали в них и приходили домой сырые и немного грязные.

Каждый человек здесь обладал особой привлекательностью: глядя на жителей, можно было понять их настроение сразу, по одному лишь выражению лица. Хмурые брови с утра говорили о том, что женщины не желали в темноту ждать автобусы и ехать на работы, где мало платят, а мужчины просто думали о своей бренной жизни. Как ни странно, каждая знакомая из этого города жаловалась на личную жизнь и сетовала на измены мужа, потому что они здесь были частым явлением.

Несмотря на всю красоту города, которая блестела вокруг и радовала глаз, с наступлением сумерек всё менялось. Не особо доброжелательные люди прятались в своих квартирах и старались загонять своих детей домой пораньше, когда время не доходило и до семи вечера, ведь гулять в такое позднее время и в темноту довольно опасно. Выходили лишь подростки, чьи родители абсолютно не переживали за собственных детей или были заняты своими проблемами. Но разве это не одно и то же? Проезжающих машин становилось значительно меньше, а обилие горящих уличных фонарей замечалось лишь в центре города. На улицах в определённых районах практически не было света, и именно по одной из таких улиц шла Полина.

Четырнадцатилетняя девушка в клетчатом пальто опустила свой взгляд в землю и спешно двигалась в сторону своего дома после репетитора, слушая популярную корейскую группу в наушниках. Она тихо подпевала себе под нос знакомую песню и качала головой, от чего пряди её коротких волос спадали на лицо. Полина не спешила убирать их и продолжала волочить ноги вперёд, иногда обходя грязь, а иногда не обращая на неё никакого внимания.

В душе этой бледной девушки творилась самая настоящая суматоха. Велась борьба, которая преследовала уже несколько лет – с того самого момента, как отец отправил её к бабушке с дедом и полностью окунулся в новую семью; с того самого момента, как мать Полины бросила её и ушла, оставив после себя только воспоминания и боль. В новый дом ей идти совершенно не хотелось, ведь Поля знала, что там её никто не ждёт. Родственники, которые зачастую относятся к внукам лучше, чем сами родители, не горели желанием принимать девочку к себе и только заставляли Полину заниматься делами по дому, учиться и не наглеть. Наверное, поэтому сейчас Плисетская сильно исхудала, боясь подойти в лишний раз к холодильнику и вообще выйти из своей комнаты.

И именно поэтому самооценка подростка упала ниже плинтуса. «У тебя потрясающая внешность!», «Милые черты лица, ты пошла в маму, да?», «Не понимаю, чем тебя не устраивает твой нос. Посмотри на мой! Отвратительная горбинка», – всё это и многое другое Полина слышит каждый день в ответ на упирания по поводу своей внешности. Она не понимает, как она может кому-то нравится, ведь сама себя она ненавидит и старается прикрывать всё своё лицо волосами и не выделяться из толпы. Но одновременно она ненавидит комплименты и жалость в свою стороны и предпочитает отмахиваться и переводить тему.

Завернув за угол дома, Плисесткая оказалась на своей улице. Нужная многоэтажка показалась за деревьями, и девушка ускорила шаг, желая поскорее миновать тёмную улицу практически без света. Сильнее обхватив лямку голубого рюкзака, она побрела вперёд, не оглядываясь по сторонам. С обоих сторон окружали многоквартирные дома, в окнах которых горел свет, но почему-то Полина была уверена, что именно сейчас из них никто не смотрит и не услышит, если она будет кричать.

В душе у девочки зародилась тревога, что сейчас что-то произойдёт. Она ещё не знала, что в этот вечер её жизнь кардинально изменится, перевернётся с ног на голову, возвысится и рухнет, разбиваясь вдребезги и меняя всё, что раньше казалось обычным.

До пятого подъезда, в котором живёт Полина, оставалось всего несколько метров, а дрожь в теле потихоньку стихала. Полина почти расслабилась, нащупав в кармане пальто ключи, как вдруг её локоть обхватили ладонью и развернули на себя. В следующую секунду Полина столкнулась лицом с чьей-то жесткой грудью, подняла глаза и увидела лицо с брошенной тенью дерева. Она ошарашено взглянула на обидчика и поняла – никогда больше не будет ходить домой одна и в наушниках, если, конечно, выживет.

Перед ней стоял высокий примерно двухметровый мужчина, с широкой спиной и сильными, судя по хватке на предплечье, руке. Он возвышался над девочкой, чей рост был не больше сташестидесяти сантиметров, и ухмылялся, показывая неровный ряд зубов. Неопрятная щетина на лице, густые брови, практические скрытые шапкой, и змеиные прищуренные глаза дополняли образ типичного насильника.

Сердце Поли пропустило несколько ударов, когда мужчина, чьё появление на свет было явной ошибкой, наклонился к милому лицу и начал говорить прямо в щёку:

– Куда такая красивая идёт одна? – Та нахмурилась и сжала губы, отвечать не собиралась точно, но и кричать, видимо, тоже. Любые слова застряли в горле, а внутри от страха всё завязалось в узел. Вокруг ни души. – Молчишь. Не хочешь прогуляться?

Насильник положил вторую ладонь на плечо Плисетской, а второй продолжал удерживать её на месте. От тембра его голоса Полину начало тошнить. Или это от волнения?... Ну, знаете, такое бывает, когда сильно нервничаешь или влюбляешься, все внутренности сжимаются в тугой комочек, становится трудно дышать и говорить, ведь иначе ты заплачешь; ты можешь думать только о нарастающем волнении. Хотелось поскорее свалить отсюда и никогда не встречаться с такими типами, а лучше вообще не выходить из дома. Но сначала врезать этому говнюку по яйцам, чтобы больше не смел подходить к беззащитным девушкам. Как жаль, что чёртов страх сковал тело малышки.