Рысь и Горностай-2

Коллин де Шевалье

... Но если ты входишь в лес
Летним вечером, в час,
Когда холод идет от стоячих вод
И выдры, не чуя нас,
Пересвистываются через лес,
В подступающей полутьме
Вдруг зазвучит перезвон копыт,
И шелест юбок, и смех,
Будто кто-то спешит
Мимо пустынных мест,
Твердо держа в уме
Забытый путь через лес.
Но нет пути через лес.
("Дорога в лесу" Р.Д.Киплинг)

Настало лето, жаркое и в то же время щедрое на дожди. Ручьи стали шумными и полноводными, и как-то по-особенному обильно поросли их берега осокой и незабудками. Большие и маленькие голубоватые стрекозы проносились или висели над ручьем, трепеща прозрачными крылышками.

Тропа, по которой давно никто не ездил, тянулась через вековую чащу, хоть и начала понемногу зарастать. Да, так и должно было быть.
Родерик помнил, что поблизости от приграничных земель леса постепенно стали очень густыми и глухими, ибо много лет никто не пытался их вырубать и селиться здесь. Теперь уж и не поселятся, подумалось ему. Была на это надежда, но, видно, он и его предки, как и предки Рауля и Дианы, слишком много грешили и сильно прогневали Бога. Вражде не суждено было прекратиться. А значит, земли эти так и будут необжитыми, и со временем ничего не останется даже от руин старинных вилл и усадеб, что сейчас еще кое-где сохранились.

Он достиг Серебряного ручья, по которому проходила граница двух враждебных владений.
Вода так же весело журчала под конскими копытами, и так же шелестели листья прибрежных ив. Так же приятен и свеж был запах мокрой осоки.
Как год или неделю назад.

...Он часто бывал здесь. Сам не знал, зачем растравливал свою тоску. Но без этих поездок, к которым он так привык, было еще хуже.
О, как он надеялся в первые дни после расставания с нею, после своей женитьбы, что время залечит рану! Он делал для этого, казалось, все. Убеждал себя, что будет счастлив с Бриджит. Что жизнь его должна теперь быть посвящена заботам о больной сестре. Что Диану он должен вырвать из сердца и изгнать из мыслей.
Глупец, тогда он еще верил, что это получится.

И ведь было чем загрузить себя! В большом владении всегда много дел. Это и частые разъезды, и ремонт и возведение укреплений, и охрана замка и прилегающих земель, и сбор податей, и суды.
И есть ещё больная сестра, для которой он - единственный близкий человек.
И ещё - он был теперь женат.
И все равно мысли о Диане не отпускали.
Вот и теперь, как и неделю назад, или как в каждый свой приезд сюда, он уселся на обломок гигантского валуна и устремил взгляд на прозрачную, весело перекатывающуюся по камням воду.
Когда он в последний раз видел ее? В Париже. В день ее отъезда, когда пришел попрощаться.

О нет, он вовсе не желал причинить ей новую боль и не приближался к ней с того дня, когда его полные отчаяния и горечи слова чуть не погубили ее.
Но во дворце, если непременно хочешь что-то узнать, то узнаешь, поэтому для него не было тайной, что она здорова, окружена заботой и любовью и скоро покинет Париж со своим будущим мужем.
Затерявшись в шумной толпе на площади, Родерик видел их отъезд. И только сейчас понял, что Диана потеряна для него навсегда. О нет, не потому, что сам он женился на другой. И не потому, что Диана ушла к Гастону. И даже не потому, что Гастон - не тот мужчина, который даст кому-то приблизиться к своей женщине. Все дело было в том, что эти двое любили друг друга. Даже на расстоянии чувствовалась, трепетала в самом воздухе вокруг них та самая, особая магия, что возникает между любящими людьми.

Они проехали в окружении своей свиты, не заметив его, и это было хорошо. Он не желал жалости Дианы после того, как узнал ее в любви! Он просто стоял и ждал, когда же у него разорвется сердце. Но ему было всего 24 года, он был здоров и силен, и сердце не разорвалось.
Родерик пришел в себя, когда кто-то настойчиво принялся тянуть его за рукав. Это была немолодая женщина с добрым румяным лицом, видимо, жена какого-нибудь торговца.
- Вам нужна помощь, мессир? - спрашивала она участливо. - Где вы живете? Может быть, ваши слуги где-то рядом?
Он отстранился и молча пошел прочь.
Запоздало подумал, что надо было поблагодарить. Обернулся, но уже не увидел ее.
Тогда он нанял комнату в каком-то, теперь бы ни за что не вспомнил, в каком захудалом трактире на окраине. За деньги нашлось и вино, и он в одиночку напился так, как никогда в жизни себе не позволял.

На следующий день вернулся в гостевые покои дворца, где они с Бриджит остановились. Как оказалось, слуги по ее приказу искали его всю ночь. Извиняться он не стал. Только этого не хватало. Мужчина сам решает, куда ему ходить и когда возвращаться.
Она ничего не сказала и была, похоже, рада, когда он объявил, что они возвращаются домой. Выехать он решил на следующий день.
Здесь его больше ничто не удерживало.

Но и в Коллин де Шевалье он жадно слушал все, что удавалось узнать о делах в Шато де Линкс. То странствующие торговцы, то паломники приносили вести, то проезжал кто-то из знакомых сеньоров. Так Родерик услышал о готовящейся двойной свадьбе в семье своих... он даже не знал, как теперь их называть. Врагов? Но разве они ими были? Соседей? Ну, пусть так. Боль пронзила сердце, как острый шип.
Диане было так же больно, когда она узнала о его браке?
Странно, но он задал себе этот вопрос только теперь.

И тогда ему показалось, словно что-то оборвалось в нем, словно он второй раз и теперь уж навсегда потерял Диану и свое прошлое. Что ждет его в будущем, он не имел представления, а настоящее... оно выглядело как-то странно, будто и не с ним все происходило, а с кем-то другим, а он наблюдал и хотел помочь, но не знал, как. Тот Родерик де Коллин, отважный, красивый, гордый, любимый близкими и всегда уверенный в себе - куда он делся? Он - прежний - будто бы умер, а взамен появился новый Родерик, но он был слишком измученным и слабым, чтобы можно было понять, что из него получится в будущем. Те, кто мог бы помочь ему разобраться во всем, умерли. Хотя, быть может, они и пытались помочь...
В ночь перед венчанием с Бриджит ему приснились родители. Он всегда вспоминал отца немощным стариком, каким тот и был в их последнюю встречу, а мать - солидной, закутанной в парчу и шелка матроной. И совершенно не помнил, когда они были такими, как в его сне - молодыми, стройными и прекрасными, но все равно сразу узнал их. Он хотел броситься к ним, но не мог пошевелиться. А они стояли и смотрели так печально... А потом вдруг исчезли. Еще тогда подумалось, что лучше бы они взяли его с собой. Но Родерик тут же упрекнул себя. Он нужен Герсвинде, ведь больше у нее никого нет. Наверно, родители затем и приходили, чтобы напомнить об этом.