С возвращением, Ваше Величество!

Глава 7. Между будущим и прошлым

Ричард кивнул, он больше не удерживал Луизу, девушка вышла и тихонько закрыла за собой дверь. Тот кто был королем Англии десять веков назад остался один.

Превозмогая боль, он снова и снова пытался восстановить цепь событий, предшествующих провалу в огненную бездну: Лимож, заговор баронов, подстрекаемых Филиппом Французским. Да, это было… перед Праздником Пасхи… Снега уже сошли и цвели подснежники, он помнил ясный солнечный вечер, желтый отсвет низких лучей, на земле вытянутая тень от борта повозки…
— Мне следовало раньше сказать это, но только теперь… когда все кончено, я решился… Запомни, Беатрис, я любил… нет — люблю тебя, ибо еще жив. С той минуты, как увидел впервые там, в Эльзасе, на дороге в Шпеер, и до последнего вздоха, до того мгновения, когда сердце мое перестанет биться в груди, я буду любить тебя.
— Смерть — это всего лишь переход в другую жизнь… — Он слышал только нежный голос, но не видел её лица. И уже не было сил поднять голову.
— Значит, я буду любить тебя во всех жизнях до скончания века... Но, увы, в этой мне не услыхать звона пасхальных колоколов. — Изумрудная зелень перелеска, оживленная на пригорках и в ложбинах белой россыпью цветов, ласкала его взор. — Прости меня, Беатрис, я не смог подарить тебе счастье…
— Ты подарил мне блаженство разделенной любви. Я ни о чем не сожалею, Ричард! И если бы Господь снизошел к моим мольбам и дал снова пройти этот путь…Я согласилась бы на все…
— Я найду тебя… там… Верь мне!
— Я знаю, мы не станем прощаться, возлюбленный мой, не станем… — Она заплакала. Ричард ощутил её горячие слезы на своей ладони.

Цепь внезапно разорвалась. Слишком резко и болезненно, чтобы он успел уловить причину. Почему они говорили о смерти? Ну же! Что удерживает память? Страх перед болью. Он был ранен… под стеной донжона в замке Шалю-Шаброль… рана оказалась не смертельна, арбалетный болт застрял в мышцах спины над правой лопаткой… мучительная процедура извлечения острия. Потом…

Она появилась, как ангел. Беатрис — его нежная трепетная возлюбленная. С безудержной отчаянной страстью отдавались они друг другу, ибо знали, что это в последний раз…

Её золотые волосы благоухали вереском и дикими розами… Беатрис плакала и молилась, просила Господа о чуде. Увы, чуда не произошло…

Ричард услышал и узнал странный голос извне. Он не принадлежал никакому миру, или всем сразу. И уже направлял короля раньше.
— Дальше… иди дальше… не останавливайся. Впереди страдание и смерть, но все же иди, если хочешь узнать все до конца.
— Да, я пойду, — пробормотал он, тяжело дыша и собирая всю свою волю в кулак.

Исповедь… Он не скрывал от Бога своих грехов и не надеялся на прощение. Верность вассалов передана наследнику престола… Все? Нет еще… отец Пьер совершил обряд… Беатрис стала женой Гарольда. Прекрасно! Хотя бы это он успел. Хильдерик увел её, значит, Бет не было рядом в последние отвратительные часы агонии. Она помнила его живым… А матушка? Дражайшая матушка! Королеве Элеоноре суждено было видеть его обезображенное смертью тело. Она не плакала и не ломала руки, но, может быть, именно тогда дух её был сломлен и она сделала свой первый шаг к могиле. Элеонора тоже умерла? Почему он знает это? Чужие знания... Прочь! Сейчас он должен быть собой.

— Дорогая матушка, я доставляю вам слишком много страданий, ждать моей смерти придется еще довольно долго… Я видел как умирают от подобных ран… ничего возвышенного. Плоть разложится еще до того, как освободится душа…
— Я буду молиться, чтобы Господь дал вам силы, сын мой, перенести это… Душа прекрасна и бессмертна, мы встретимся на небесах.

Ричард вновь коснулся лба, надеясь стереть воспоминания о боли, но она отступала только вместе с сознанием, а все, что хранила память о последних часах его земной жизни, было ужасно. Когда же это закончилось? С возвращением Беатрис. Она вернулась? Но зачем? Воспоминание терялось, ускользало…Словно некто милосердный стер его. Они с Бет, кажется, говорили снова и… боли не было. Или он путает Беатрис с другой?

— Я пришла за вами, возлюбленный мой король, готовы ли вы следовать за мной?
— Да, моя госпожа…

Дальше все разбивалось на какие-то осколки слов, лиц, событий… Золото её волос… или, быть может, сияние огненной часовни. Ослепительный свет, стремительное падение в бездну — за ней открывалось другое измерение, некое существование в Вечности, его невозможно было передать, там земные понятия изменяли свое значение или исчезали, заменялись другими. Там не было времени, пространства. Бесконечная пустота? Или напротив, созданная однажды и совершенная в своей неизменности Вселенная? Но он жив, и прежние земные ощущения вернулись… Возможно, это и есть то самое чудо? Или проклятие. Кто же призвал его обратно?

Ричард вернулся в сущее: комната, кровать, замок Ронсара.

Потом начинались странные, как будто чужие, воспоминания. Это происходило с ним в другое время, Ричард видел себя со стороны и не узнавал. Нет, это не он! Ричард со стоном закрыл лицо ладонями и почувствовал, как пульсирует и бьется где-то в мозгу тонкая звенящая струна. Если она оборвется, то безумие поглотит все …
Больно, очень больно… Почему? Тоже страх? Нежелание возвращаться? Там, в бесконечности голубой долины, был покой.

— Чтобы разделить два мира и найти в каждом из них самого себя, ты должен отказаться от достигнутого бессмертия… Иди же, не останавливайся… — приказал Голос.
— Кто ты? Покажись! — закричал Ричард. — Не мучай меня!
— Возвращение так же мучительно, как и уход. Реинкарнация не безболезненна.

Перед Ричардом появилась красивая светловолосая женщина, не королева Элеонора, но он знал, кто она, — его мать из другой жизни, в которой он уже не был собой. Но кем же? Кем?!
Он видел себя рядом с ней, сначала маленьким мальчиком лет шести. Женщина улыбалась и гладила его по голове, они шли по дорожке, усыпанной мелким оранжевым гравием к двери большого дома. Это был страшный, чужой дом. Ричард боялся, он цеплялся за её руку и не хотел отпустить мать, но она смеясь подтолкнула его к высокому сухощавому человеку в строгом черном костюме и сказала, будто оправдываясь:
— Он привыкнет, мистер Костнер. Мишель хороший тихий мальчик и не доставит вам особых неприятностей.
Потом она вложила ручонку сына в холодную ладонь воспитателя, и мальчик почувствовал весь ужас предстоящего одиночества. Он не хотел оставаться, вырывался и кричал.
— Мама, мамочка! Не бросай меня, пожалуйста… Я умру без тебя!
Нестерпимая боль от жесткого пожатия пронзила его руку, отозвалась в раненой душе, и ребенок отчаянно зарыдал. Боль стала сильнее, истерический вопль сорвался с губ, и вслед за этим мальчик затих, осознавая полную беспомощность. Он поник, сжался в комочек, мечтая исчезнуть совсем, превратиться в ничто, но суровый мистер Костнер крепко держал свою жертву за руку
— Я буду навещать тебя, малыш, — сказала женщина и помахала на прощанье.