Саленшор

Пролог

С низкого потолка сбегала вода, падая на голову большими увесистыми каплями. Когда по мокрой макушке пробежалась очередная струя холодного ветра, плечи по инерции дёрнулись, реагируя на холод.

Она старалась прогнать его прочь, но оглушающий шёпот продолжал терзать её голову пугающими и бессмысленными звуками. Иногда она разбирала отдельные слова — или такова была чья-то воля, — что обещали страшное наказание за неудержимое стремление вернуться домой и закрыть ворота Саленшора на самый прочный замок.

Невозможно поверить, но существо, живущее в самом сердце пылающей бездны, продолжало управлять её ослабленным от долгого заточения разумом. Перед глазами стояли его удлинённые и заостренные пальцы, на вид состоящие из чёрного густого воздуха, а на ощупь — вязкие и липкие словно смола. Её передёрнуло от воспоминания, как эта субстанция коснулась щеки, оставляя тонкий кровавый след, в считанные мгновения превращённый в багровый шрам. Разъярённый монстр оставил на ней свою скверную метку, чтобы просочиться в потаённые места Саленшора — здесь от него нигде не скрыться. Но к её безумной удаче, невидимая паутина его взгляда опутывала только эти мёртвые края.

Его голос — плод угнетённого сознания.

Оно уже вторые сутки находилось за пределами города и не могло почувствовать тех, кто осмелился переступить за запретную черту.

У неё была всего одна попытка на спасение. Записи в потрепанном временем дневнике мало что объясняли, но одна вещь понятна без лишних объяснений — стоило выбраться наружу и выйти за пределы, как злой морок рассеется. Со временем потускнеют воспоминания, исчезнет голос, и она освободится от тяжкого бремени.

Ей стало физически больно от мысли, кого пришлось оставить внутри. Но если всё получится так, как она задумывала, то отцы основатели разберутся с этим. Теперь ему не выкрутиться так легко, как в прошлый раз — такие неоспоримые доказательства не разрушить даже самой обманчивой иллюзии.

Она зажмурилась и распрямила пальцы, судорожно сжимающие
край трубы. Тело неумолимо скользило вниз, но если на месте огромной
дыры, ведущей прямиком на помойку, окажется тупик или вход в очередное подземелье — она разобьётся в лепёшку. Снаружи железная поверхность была гладкой, но изнутри торчали гвозди и какие-то мелкие шипы, поэтому одежда сразу же оказалась безнадёжно испорченной. Если бы только одежда.

Большое везение, что на такой огромной скорости почти не ощущаешь, как острые предметы царапают, а при более сильном нажатии разрывают кожу. Единственное, что она могла сделать — спасти лицо, закрыв его руками. Если её будут искать, а это рано или поздно случится, кровавые следы подскажут сведущим людям, как именно она выбралась на улицу. Но там, в молчаливом лесу, кровь смоет дождь. Раны на теле можно залечить, <i>если всё закончится.</i>

Она резко и неожиданно плюхнулась в какую-то жижу, не успев облегчить себе падение. По рукам стекала какая-то липкая слизь, и смрад стоял просто отвратительный, но кромешная тьма с присущим ей милосердием продолжала держать её в относительном неведении.

Она не стала терять драгоценное время, а быстро побежала, словно за ней гнался кровожадный волк.

Когда горло сдавило так, что нельзя было вдохнуть полной грудью, она остановилась и прислонилась спиной к одному из деревьев, хватая ртом прохладный ночной воздух. Мелкие бусины дождя быстро стекали по её лицу, точно слезы давно рвущиеся наружу. Но она их сдерживала изо всех сил — сейчас не время для слабости.

Сколько ещё нужно преодолеть миль, чтобы показалась проезжая дорога, где можно остановить первую попавшуюся машину? Вопреки накатившей усталости, нельзя задерживаться здесь надолго. Она соединила ладони в импровизированную ёмкость и набрала дождевой воды, чтобы промочить горло.

Спустя некоторое время, что-то замаячило вдали. Янтарный огонёк прорезал, словно острым кинжалом плотную черничную темноту . К телу возвращалась прежняя чувствительность — полученные раны давали о себе знать острой болью. Ноги удавалось передвигать с большим трудом. Она пыталась внушить себе, что свет зажёгся в каком-нибудь домике, а значит, внутри есть люди, которых можно попросить о помощи. Необъятный лесной массив окружал со всех сторон и, казалось, не собирался заканчиваться.

В последнюю пробежку она вложила все силы, что удалось скопить, но неожиданно ровная и твёрдая поверхность закончилась, и тело по инерции рвущееся вперёд, полетело в глубокий овраг.

Когда она открыла глаза, рассвет уже наступил и дождь закончился. Донеслись звуки подъезжающей машины. Послышался еле различимый шорох приближающихся шагов и через некоторое время до щеки дотронулось что-то мокрое и шершавое. Собака залаяла, нарушая потрескивающую тишину раннего утра.

Голос, который прорвался изнутри, показался ей чужим и незнакомым. И таким тихим, что едва достиг ушей даже этого любопытного животного.

— Элмет, — раздраженно сказал мужчина — Мы направляемся в другую сторону. Вылезай оттуда. Но пёс не спешил реагировать на зов своего хозяина, который подходил всё ближе, пока не остановился у самой кромки оврага. Она не могла рассмотреть его лица, потому что любое движение причиняло адскую боль. Взгляд охватил только длинные ноги в тёмной спортивной обуви.

До ушей вновь долетел мужской голос, но обращался он не к ней, а разговаривал по телефону. В скором времени незнакомец стал спускаться в глубокий овраг. Она же не могла пошевелиться, из груди вырывались только хлюпающие звуки.

— Вы можете говорить? — прямо на неё смотрели серые глаза. Как он оказался здесь так быстро? — Можете двигать руками? — он просунул одну руку ей под колени, а второй провел по спине. Как только он поднялся, тело пронзила жгучая боль, словно на неё вылили чан с кипятком.

— Обнимите меня за шею, — тело повисло у него на руках так, как будто принадлежало тряпичной кукле. Сил хватало только на то, чтобы кусать губы до крови, в напрасной надежде заглушить ошеломляющую боль, блокирующую все прочие чувства и ощущения.