Сама виноватая

Сама виноватая

 Прон­зи­тель­ный крик.

       Сби­тое ды­хание. Она ды­шит от­ры­вис­то, всхли­пами. Вет­ки низ­ких де­ревь­ев хле­щут по ще­кам, до кро­ви ца­рапая. На бо­сых но­гах не ус­пе­ва­ет зас­ты­вать кровь, всё сте­кая из мно­гочис­ленных по­резов.

       Бе­жать изо всех сил. Бе­жать.

       Быс­трее, быс­трее, быс­трее!

       Он до­гонит! Мок­рые во­лосы, зак­ры­вая гла­за, неп­ри­ят­но лип­нут, ме­ша­ют. Это ни­чего.

       Бе­ги. Быс­трее!

       Шо­рох, сколь­же­ние. Он на­гоня­ет. Слиш­ком близ­ко.

       Силь­ный тол­чок сби­ва­ет с ног. Она па­да­ет, что­бы ещё быс­трее под­нять­ся на но­ги — и бе­жать. Не ос­та­нав­ли­ва­ясь. Ку­да-ни­будь, не­важ­но ку­да.

       Силь­ные ру­ки ос­та­нав­ли­ва­ют. Рыв­ком.

       Дог­нал…

       Сер­дце за­мира­ет. Ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, что­бы че­рез слиш­ком дол­гое мгно­вение — слов­но веч­ность — про­пус­тить один-единс­твен­ный, бо­лез­ненный удар.

       — Врёш-ш-шь — не уй­дёш-ш-шь, — сме­ёт­ся змей. Зо­лотые гла­за с вы­тяну­тым зрач­ком смот­рят без со­жале­ния, уп­ря­мо.

       Те­ло дро­жит, сот­ря­са­ет­ся в ры­дани­ях. Она не ве­рит.

       — Нет. Нет-нет-нет… — шеп­чет, су­дорож­но ста­ра­ясь выр­вать­ся.

       Го­рячие ру­ки сжи­ма­ют креп­че, не поз­во­ляя дви­гать­ся. Ши­пящий шё­пот сог­ре­ва­ет шею го­рячим ды­хани­ем, зас­тавляя за­мереть:

       — С-с-са­ма ви­нова­тая.
 

***

       Тон­кая бе­лая де­вичья руч­ка цеп­ко об­хва­тила сте­бель вер­бы-тра­вы, сло­мив его и сло­жив в на­поло­вину за­пол­ненную кор­зинку. Иван-чай на скло­не Зме­иной ре­ки осо­бен­но дей­ствен­ный в эту по­ру — в по­ру пол­но­луния, что ос­ве­тит зем­лю ны­неш­ней ночью.

       Прядь ог­ненно-ры­жих во­лос упа­ла на гла­за. Од­ним уве­рен­ным дви­жени­ем Си­яна от­ки­нула её за спи­ну, про­дол­жая со­бирать тра­вы.

       Сол­нце всё бли­же кло­нит­ся к за­паду: зе­лене­ет по­ле ль­на, зак­ры­ва­ет свои кор­зинки со­коли­ная тра­ва. При­рода не­тороп­ли­во го­товит­ся ко сну.

       Сре­ди ше­лес­та листь­ев, шо­роха тра­вы и пе­ния птиц де­вичий слух ух­ва­тил ме­лодию. Ча­руя, она зва­ла в лес, к спря­тан­ной сре­ди де­ревь­ев и ди­ких кус­тарни­ков пыль­ной лес­ной до­роге.

       Ай, то не пыль по лес­ной до­роге сте­лет­ся…

       Кто-то пел. Не один го­лос, не два — пе­ние зас­ти­лало ра­зум та­кой же пылью, что сте­лилась на тро­пин­ке.

       Ай, не хо­ди да бе­ды не тро­гай, де­вица…

       Си­яна слиш­ком гор­да и уп­ря­ма. Она де­ла­ет шаг на тро­пу, за­тем ещё один, пог­ру­жа­ясь всё даль­ше в лес­ную ча­щу.

       Пес­ня зо­вёт, зас­тавля­ет ид­ти, ли­ша­ет ра­зума. Бес­созна­тель­ной тря­пич­ной кук­лой, ка­кие шь­ют де­тям жен­щи­ны в её кня­жес­тве, пе­рес­тавля­ет но­ги — од­ну за дру­гой.

       Ког­да Си­яна приш­ла к Зме­иной ре­ке с дру­гой сто­роны ле­са, пес­ня зву­чала уже сов­сем гром­ко, буд­то пе­ла она са­ма. Обог­нув ди­кий кус­тарник, она ос­та­нови­лась, спря­тав­шись за тол­стый ствол де­рева. И выг­ля­нула, что­бы пос­мотреть.

       Ни­кого.

       Но пес­ня ли­лась — Си­яна слы­шала её сов­сем от­чётли­во. Тог­да мир­ное рус­ло ре­ки, ка­залось, поз­ва­ло её по­дой­ти.

       У са­мой кром­ки княж­на опус­ти­лась на ко­лени — не ка­са­ясь во­ды. Бо­ясь при­кос­нуть­ся, пос­мотреть.

       От­вернись, не гля­ди.

       От­ло­жив кор­зинку, Си­яна пос­ледний раз шум­но вы­дох­ну­ла и заг­ля­нула в зер­каль­ную по­вер­хность.

       С об­ратной сто­роны ре­ки иг­ра­ли свадь­бу. Княж­на смот­ре­ла буд­то бы со сто­роны. Буд­то сто­яла за гус­тым ди­ким кус­тарни­ком или тол­стым ство­лом де­рева.

       По ши­рокой крас­ной до­рож­ке мед­ленно ша­гала — сколь­зи­ла — не­вес­та в бе­ло-крас­ном на­ряде. Ли­цо не­вес­ты скры­валось под тканью — бе­лой, как ос­но­вание платья, но с яр­ко-алой лен­той, вши­той по ле­вой сто­роне. Длин­ный по­дол вер­хней юб­ки нес­ла де­вица с ак­ку­рат­ной бе­лёсой, слов­но сол­нечный лу­чик, ко­сой.

       Си­яна не мог­ла от­вести от кра­сави­цы-не­вес­ты глаз, но де­вичье лю­бопытс­тво юной княж­ны зас­та­вило пос­мотреть чуть даль­ше, в ко­нец крас­ной до­рож­ки, где ожи­дал не­вес­ту же­них. И толь­ко лишь зе­лени взгляд кос­нулся его — сер­дце за­мер­ло. Он сто­ял бо­ком, ли­цо скры­вали упав­шие на­перёд длин­ные свет­лые пря­ди. В бе­лой ру­бахе, под­по­ясан­ный тон­ким яр­ко-крас­ным изящ­ным шнур­ком, он смот­рит пря­мо на не­вес­ту — бу­дущую же­ну.

       Же­лая уг­ля­деть ли­цо муж­чи­ны, Си­яна по­далась впе­рёд. И за­дела лок­тем кор­зинку — и та пе­ревер­ну­лась, кос­ну­лась во­ды пле­тёным кра­ем, а за­тем уто­нула, ис­чезла в ре­ке.

       Пес­ня за­мол­кла в то же мгно­вение. Ли­ца при­сутс­тву­ющих ус­тре­мились к ней, за­мер­шей в пу­га­ющей ти­шине. Дру­гих Си­яна не ви­дела — зе­лени взгляд встре­тил­ся с го­рящи­ми зо­лотом зме­ины­ми гла­зами.

       Змей со зме­ицей же­нят­ся.

       Осоз­на­ние приш­ло вне­зап­но. И вспом­ни­лись все пре­дос­те­реже­ния, пе­реда­ющи­еся в кня­жес­тве от де­вицы к де­вице, от ма­тери к до­чери, от сес­тры к сес­тре.

       Не хо­ди к Зме­иной ре­ке, — го­вори­ли в кня­жес­тве.

       Ли­ха не ве­дала, глаз от бе­ды не пря­тала.

       Зме­иный же­них гля­дел не от­ры­ва­ясь, лишь гу­бы изог­нул в улыб­ке, пред­вку­шая:

       — Быть те­бе, де­виц-с-са, на­шей.