Самолет для Абигейл

***

Самолёт был прекрасен! Насколько только может быть прекрасна мечта за целых семнадцать долларов, завлекательно лежащая за витриной дорогого магазина, которая была украшена к празднику ароматными еловыми ветками и остролистом. Мартин, наконец, оторвал расплющенный нос от морозного стекла и сжал закоченевшей ладошкой всё своё богатство – три доллара и двадцать три цента, накопленных невероятным трудом: целых два месяца пропущенных школьных обедов. Мало. Но где достать остальную сумму он не знал. То есть знал, конечно, но эти ребята, в грязном и холодном Денвере плохо заканчивали. Обычно, в колонии для малолетних.

И хотя он уже был довольно взрослым (восемь лет – это не шутки!), его мама очень бы за него переживала. Волновать маму он не хотел, она у него одна. А он у неё – единственная опора и защитник. Ещё он очень боялся, до ледяных колик в животе, что его мечту купят. Вот так просто придут и купят какие-нибудь весёлые, богатенькие мальчики, купят не для восхищения, а просто так, чтобы поиграть и бросить потом в углу. Жизнь Мартина тогда закончится...

Напоследок он ещё раз взглянул на свою бело-голубую мечту и поплёлся домой. Дырявые ботинки звонко шаркали по мостовой, а тысячу раз латаная курточка совсем не защищала от промозглого зимнего ветра. Мурашки облепили всё тело мальчика с ног до головы, и он думал только о том, как придёт домой, обнимет маму и, закутавшись в старую материнскую кофту, выпьет целый стакан кипятка. Или даже два. Чай с сахаром и конфетами тоже был бы неплох, но этого в их крохотной комнатушке, пристроившейся в полуподвале тётушки Риты, не водилось уже очень давно.

Совсем скоро придёт Рождество, и поэтому множество нарядно одетых людей спешили в магазины, чтобы успеть купить подарки и сладости своим родным и близким. Улицы тоже принарядились: тут и там висели разноцветные гирлянды и мишура. Маленькая семья Мартина тоже готовилась к празднику; вечером мама накинет на худые плечи нарядную шаль и приготовит вкусный яблочный пирог, а Мартин умоет лицо и втиснется в уже тесный костюмчик, доставшийся от племянника всё той же тётушки Риты. Иногда на женщину обрушивался приступ доброты, и она дарила им ненужную одежду и давала сладкие булочки.

Они уже украсили стеклянными фигурками маленькую ёлочку, что уже несколько лет росла у них в кадке. Позднее они с мамой зажгут серебристую свечку в красивом жестяном свечнике, и загадают желания. Мама обычно молилась о силах для себя, о том, чтобы её не уволили с работы прачки, и о том, чтобы Мартин был здоров, ведь на лекарства денег не было. Он же, кроме самолёта, очень просил Бога, чтобы мама перестала так надрывно кашлять по ночам, чтобы они переехали в другой, более тёплый дом. И ещё он хотел поскорее вырасти, чтобы поколотить, наконец, Толстого Тома – противного мальчика, учащегося в старших классах школы и вечно задиравшего нос.

Уткнувшись взглядом под ноги, он впал в полудрёму и шагал по привычному маршруту. Дорога мальчика проходила через узкий переулок, между двумя старыми, обшарпанными домами. Мартин не любил это место – слишком темно и слишком далеко от скоплений людей. Если что случится, кричи, хоть до посинения – никто не придёт на помощь. Но другой путь был длиннее минут на сорок. А он слишком замёрз, чтобы пойти по более спокойному направлению. Вот и сейчас он хотел мышкой прошмыгнуть по переулку, но его путь преградили трое подростков, судя по росту, стоящих спиной. Они издевательски разговаривали с кем–то, стоящим спереди.

Мартин внезапно понял, что одно его рождественское желание может исполниться прямо сейчас – он узнал в одном из говоривших гнусавый голос Толстого Тома. Кровь в мальчишке мгновенно вскипела, быстро сбросив то почти дремотное состояние, в котором он находился. Мартин, забыв о холоде и темноте переулка, прижался к неприятно-влажной стене и стал мелкими шажками подкрадываться к парням. Но попавшийся под ноги камешек разрушил его маскировку, к нему обернулись все трое, открыв мальчику их невольного собеседника. Мартин похолодел.

Девочка. Крохотная, лет четырех-пяти, не больше. Одетая совсем не по погоде, в одно лишь пушистое, светло–зелёное вязаное платье, белые колготки и зелёные же туфельки. Туфельки! И это в декабре. На пухленьком, зареванном личике сияли удивительно красивые, голубые глазища. Девочка то и дело сердито смахивала с лица кудрявые чёрные волосы и беспомощно кривила губы. Мартин и сам не понял, как разглядел всё это почти в полной темноте, но план в его голове созрел мгновенно.

– А вот и замухрышка Марти пожаловал! – Том в своём репертуаре. Он считал, что если кто-то беднее и слабее его, то его можно обижать и травить бесконтрольно. Его отец был успешным адвокатом, который вытаскивал парня из любых неприятностей. Вот почему Том ничего не боялся. Смачно плюнув на землю, он стал приближаться к Мартину, показательно поглаживая кулаки и прищурив маленькие блеклые глазки. Ему было одиннадцать, но выглядел он, за счёт высокого роста и плотного тела, на все шестнадцать. – Целых два мышонка за один день! Прямо праздник какой-то!

Два его приятеля дружно захохотали, поддакивая главарю. Девочка безуспешно пыталась сдержать слёзы.

– Привет Том! – вскинул голову мальчик, ибо парень был выше его сантиметров на тридцать. – Не пытался найти себе равного противника? Такого же наглого и толстого? – и Мартин обрисовал над животом большой круг.

– Ах ты...! – Том замахнулся на Мартина, но он уже был к этому готов и вовремя увернулся. Пудовый кулак со всего размаха врезался в стену, и Том взвыл от боли. Хотя он и был очень сильным, в ловкости он намного уступал Мартину, и тот частенько убегал от него. Перед этим раздразнив хулигана до посинения.

– Полиция! – Вдруг закричал Мартин, указывая рукой назад. Дружки Тома растерянно застыли, глупо открыв рты – по уму они не сильно ушли от Тома. А Мартин в два прыжка подбежал к испуганной девочке и, схватив ту за руку, потащил за собой, только и успев шепнуть:

– Беги!

И они побежали. Петляя по тесным улочкам, перепрыгивая замерзшие лужицы и обходя нерасторопных прохожих на пути. Ледяная ручка девочки, была потная от страха, она задыхалась от недостатка воздуха и то и дело спотыкалась, сильно тормозя Мартина. Том с парнями быстро очухался, и теперь тяжело топал за их спинами, постоянно выкрикивая угрозы. Мартин с отчаянием понял, что их догоняют.

Тогда он резко свернул налево, в сторону старого заброшенного парка, который за несколько лет разросся так, что превратился в самый настоящий непролазный лес. Они с трудом пролезли сквозь узкие железные прутья ограды, при этом мальчик впервые порадовался, что он такой мелкий, и отбежали подальше, к чернеющим неподалёку деревьям.

Преследователям пришлось остановиться: ворота были закрыты на огромный ржавый замок, ограда была двухметровой высоты, а захоти они пролезть, как Мартин с девочкой, то бы точно застряли. Том злобно пыхтел, но ничего не мог сделать – его жертвы убежали.

Мартин показал ему язык, почти приплясывая от нервного возбуждения – из этой схватки он вышел победителем! А потом повернулся к девочке. Та, согнувшись почти до колен, хрипло дышала – похоже, нечасто ей приходилось так бегать. Мартин отвел рукой растрепанные волосы девочки со лба и спросил:

– Тебя как зовут, Кудряшка?

– Никакая я не Кудряшка, – фыркнула девочка, выпрямляясь. От бега она раскраснелась, и с этой копной на голове, с её зелёным платьем, походила на маленького эльфа. Очень даже симпатичного эльфа. Мартин не знал почему, но при любом взгляде на неё его сердце замирало на крохотный миг, а в животе становилось тепло. Так тепло ему было только в объятиях матери. Он не знал почему, но знал точно – если придётся, он отдаст за девочку жизнь.

– Абигейл. Меня зовут Абигейл, а не Кудряшка! Запомни это, Мартин! – она сердито ткнула ему кулачком в бок. Он лишь рассмеялся.

– Эбби, значит... А что ты забыла здесь, девочка Эбби? Разве не знаешь, как опасно бывает в трущобах? И где твоя куртка или пальто? Совсем замерзнуть хочешь?

Девочка насупилась и стала наматывать на пальчик длинный локон. Мальчик заметил, что она начала дрожать: тепло от бега быстро уходило. Мартин тяжело вздохнул и, расстегнув куртку, быстро набросил её на Абигейл. Промозглый холод сразу пробрался сквозь одежду, и он поёжился.

– Не хочешь, не говори, – проворчал Мартин, надевая на послушно стоящую девочку куртку и накидывая капюшон, – Только скажи, где живут твои родители, они, наверное, очень беспокоятся... – и тут он внезапно вспомнил о своей маме. Она точно будет в панике – Мартин давно должен был вернуться домой. Но сначала надо вернуть девочку домой, а потом он побежит успокаивать маму.

Решив это, он кивнул себе, и, приобняв Абигейл, повёл к другому выходу, ведь на прежнем месте, мог поджидать Том, им лучше не рисковать.

Девочка вздохнула и лишь потом тихо сказала:

– Я просто хотела посмотреть... Посмотреть, как живут другие... И спасибо тебе, что спас...

Мартин удивлённо на неё посмотрел: