Самолеты хотят на юг

Самолеты хотят на юг

*в целях соблюдения цензуры непереводимые речевые обороты уникального диалекта работников аэродрома заменены высокохудожественными выражениями

Откуда-то издалека раздался журавлиный крик – протяжный и печальный, как голос уходящего лета. Михалыч поднял голову и, прищурившись, вгляделся в зашторенное непогодой небо. Птичий клин медленно тянулся к горизонту. Журавли улетали на юг.

Михалыч тяжело вздохнул, покрепче перехватил метлу и принялся подметать взлетную полосу. На аэродроме было пустынно и как-то по-осеннему тихо. Ветер завывал в трубах заброшенного гаража, раскачивал скрипящие лопасти вертолетов и гонял по бетону окурки вперемежку с сухими листьями. Местами ржавые, местами просто грязные, самолеты стояли, по-птичьему растопырив крылья и опустив носы, и, по всей видимости, тоже хотели на юг.

Ветер-озорник пронизывал до костей и с завидным упорством старался запихать в безразмерную Михалычеву бороду мокрую опавшую листву и прочий малоприятный мусор. Михалычу захотелось забиться в каптерку, прижаться к батарее с жестяной кружкой горячего чая и думать, думать, думать, позволяя мыслям беспорядочно кувыркаться в волнах осенней меланхолии. Обернувшись на маленький домик и загородившие его дремучие заросли, охваченные рябиновым пожаром, он с грустью вспомнил, что отопление в служебные помещения аэродрома так и не дали: может, экономили, а может, просто забыли, и погреться в каптерке не получится.

Сторож еще раз вздохнул и принялся подметать полосу в обратном направлении. Самолеты печально и немного завистливо смотрели ему в спину.

- Вы-то летать можете, - возразил им Михалыч, - а мне природой не дано. Нечему завидовать.

Конечно, самолеты тоже летать не могли, хотя движки были в порядке. Михалыч давно забыл, когда в последний раз с полосы поднимался хоть какой-нибудь летательный аппарат. Так и заржавеют, и порошком осядут, и никто даже не пожалеет и не вспомнит, вдруг подумал Михалыч. Нет, не летать им на этом свете. Если в другой жизни… Если только у самолетов бывает другая жизнь… Ведь должна же быть душа у тех, кто рожден для неба?

***

- Михалыч, дорогой, спичек не найдется? – к сторожу подбежал Зафар, суетливый и вездесущий таджик без определенного места жительства но с недавно оформленным паспортом, - веришь, нет, зажигалку потерял, вот досада!

Зафар врал: не было у него никогда зажигалки, а спичками он предпочитал разживаться за счет окружающих. Михалыч молча протянул ему коробок.

- Вот спасибо, брат! Михалыч, а рублей пятьсот до понедельника не займешь? А то веришь, нет, сестра приезжает, а обратно ее отправить – за такси нечем платить…

Михалыч виновато развел руками. Не было у Зафара никакой сестры, и насчет такси он безбожно врал. Впрочем, злиться на него было не за что: Зафар в принципе был человеком миролюбивым и в общем-то не жадным, но скверная привычка экономить за счет окружающих за годы полулегального существования неискоренимо вжилась в его натуру. Зато в хозяйстве без него было как без рук. На аэродроме Зафар совмещал должности уборщика, подсобного рабочего, начпрода и специалиста по мелким финансовым операциям, вроде ежемесячного выбивания зарплаты у бухгалтерии.

- Зафар, а продукты опять не завезли? Сухпайки будем вскрывать?

- Ну, что ты, брат! Разве же я когда-нибудь позволял вам питаться этим безобразием? – видимо, немаленький запас сухпайков был позаимствован и распродан каким-то нуждающимся, - мясо на обед будет. Шашлык.

- Шашлык? Какой шашлык? – удивился сторож.

- Барашка шашлык, - Зафар улыбнулся во все 32 зуба, - барашек молодой, только вчера бегал!

- А откуда барашек? – только сейчас Михалыч заметил, что овечьего навоза на взлетной полосе гораздо меньше, чем обычно, - ты что, нашу овцу зарезал?

- Вай, почему так плохо думаешь? – Зафар весьма натурально изобразил горькую обиду, - во-первых, овца не наш, - начал он загибать пальцы, - во-вторых, их тут еще много по кустам ….ться , а в-третьих, я ее даже не резал, сама шашлыком стала, не веришь?

- Это как? – не понял Михалыч. Зафар сегодня был в ударе и врал через слово, впрочем, слушать его россказни, порой, было одно удовольствие.

- Да я Ан-2 проверял, двигатель запустил, а овца глупый был, близко ходил – вот ее и... Крышку открываю, а там шашлык, веришь, нет?

- Не верю, - отрезал Михалыч.

- Да ладно, Михалыч-брат, что ты как без зарплаты неделю, я же об общей пользе беспокоюсь! Завтра комиссия по безопасности труда приедет, чем их кормить будем? Голодная комиссия – злая комиссия, а как покушают, подобреют. Может, еще прибавку за вредность сделают, - заговорщически подмигнул Зафар.

К оптимистичным прогнозам начпрода Михалыч отнесся весьма скептически – комиссия приезжала не впервые, и особой вредности не находила, а если надбавку и делали, то за вычетом из зарплаты тех же сотрудников.

- Не сделают, - поразмыслив, заключил Михалыч.

- Чем жизнь не шутит, - философски заметил Зафар. - Ты, вот что, - хитрая черномазая физиономия оказалась возле самого Михалычева уха, - когда шум измерять будут, двигатели на полную запусти, ну, как ты умеешь – чтобы воробьи над аэродромом попадали. Может, тогда проникнуться.