Сбежать с подводной лодки

Сбежать с подводной лодки

Все события и персонажи вымышленные

Басист грыз домино. Медленно, методично, со вкусом. Брал одну штучку, подносил к глазам, оценивал, потом пробовал на зуб, морщился, но упорно превращал совсем новенькие прямоугольнички из прессованного опила обратно в тот деревянный мусор, которым они когда-то были.

- Ты че делаешь? – возмущенно спросил Инженер, выдергивая у него изо рта очередную доминошку и сокрушенно ее разглядывая. – Я же их только купил!

- Говорю тебе: дерьмо, а не игра, - пояснил свои действия Басист. – И на вкус дерьмо, и в зубах застревают.

Он демонстративно сплюнул на стол остатки дерева и поковырялся в зубах ногтем мизинца.

- Блин, ну ты даешь, - Инженер махнул рукой и со вздохом опустился в скрипучее плетеное кресло.

- Так мне можно их доесть? – с надеждой спросил Басист.

- Ешь, конечно. Какая им теперь, в сущности, разница: сразу быть выброшенными или пройти извилистый путь сквозь твой пищеварительный тракт для начала, - пожал плечами Инженер, беря первую попавшуюся на полке книгу и принимаясь ее читать.

- Не скажи, - возразил Басист. – Если ты их выбросишь, мне нечего будет грызть.

- Бася, солнышко, - проворковала вырулившая из кухни Катя с полным подносом колбасной нарезки, - ты почему раньше не сказал? Я бы тебе семечек дала. А то Инженер старался, искал нормальное, деревянное домино, а ты взял и сгрыз его.

- Я не искал. Просто увидел в одном киоске и подумал: «Деревянное домино. Прикольно. Надо купить. Поиграем у Катюхи», - заметил Инженер, не отрываясь от книги.

- Ну, все равно, жалко хорошую вещь, - повторила Катя, ставя поднос на стол, разгибаясь и укоризненно глядя на Басиста. Тот сплюнул очередной деревянный фрагмент в уже довольно большую горку на столе. Катя попыталась выбросить мусор, но Басист вдруг взвился, прикрыл результат труда обеими руками и заявил:

- Не трогай! Это инсталляция.

- И что она означает? – поинтересовалась Катя, с сомнением оценивая ровную коричневую горку.

- «Жизнь – дерьмо», - гордо пояснил Басист. – Видишь, какой богатый цвет, да? И какая фактура. А если прожевать и переварить, будет просто дерьмо. Вся жизнь такая: пока любуешься со стороны, вроде красиво. А попробуешь – оказывается, сплошное дерьмо.

Катя демонстративно закатила глаза к потолку, вздохнула, а потом безапелляционно заявила:

- Убери свое… свою инсталляцию со стола. Мы тут едим, вообще-то.

- Нет! – послышался невнятный возглас откуда-то снизу. Потом раздался удар, стол слегка подскочил, и из-под него показалась довольная морда Слесаря. – Мы тут пьём.

Все покивали – кто согласно, кто с сарказмом – и морда снова скрылась под столом. Впрочем, оттуда почти сразу высунулась и зашарила по столу рука. Басист молча налил полстакана водки и подал ей. Рука исчезла. Раздалось негромкое бульканье, а затем рука стащила со стола еще и несколько кружочков колбасы. На этом Слесарь угомонился и продолжил счастливо обниматься с новой гитарой Басиста, которую, собственно, и обмывал. Виски, пришедшее в подарок с инструментом, они уже давно выпили, так что пришлось ублажать ненасытный желудок Слесаря старым добрым русским бухлом.

- Ой, Кира, - Катя вздрогнула, развернувшись и неожиданно едва не уткнувшись носом в грудь девушки с пышной гривой красноватых волос: нет, Киру никогда не считали каланчой, просто Катя в тапочках едва-едва достигала отметки в полтора метра. – А ты чего все еще тут стоишь? Располагайся, не стесняйся.

Кира оглядела комнату: помимо плетеного кресла, в котором развалился, закинув ногу за ногу, Инженер и табуретки Басиста, здесь было несколько разнокалиберных стульев, большой диван, пуфик, кресло-подушка и фитбол. Вообще-то, гимнастический мяч должен был служить несколько иным целям, но Катя уверенно оседлала его, сделала пару пружинящих движений и вместе с мячом упрыгала к дивану, где кудрявый молодой человек вел пространную беседу с еще одним странным персонажем – молодым, но жутко бородатым темноволосым мужчиной с красивыми голубыми глазами. Кира напрягла память, пытаясь вспомнить, как его зовут. То ли Снежок, то ли Ледок. Отмороженный, в общем.

С именами у них тут вообще было как-то странно. Нет, Катя каждого представляла нормально, по имени, но потом всякий раз неизменно добавляла: «Но ты можешь звать его просто Кудряш (Чайка, Хакер и т.д.)». Из-за этого Киру не покидало ощущение, что она находится в логове преступной группировки. Удаленность места от любой цивилизации (дом стоял практически в лесу, на краю садового кооператива, который, в свою очередь, был отделен от ближайшего населенного пункта широкой лесополосой) нисколько не способствовала разрушению этого образа. Из всех общественных заведений вдали, за деревьями, виднелось только какое-то советское здание раздолбаного вида: то ли больница, то ли крайне непопулярный санаторий. И Кире все больше казалось, что ее похитили и держат здесь насильно. Особенно после того, как ей сообщили, что выходить наружу можно только в случае чрезвычайной ситуации.

- Катя, - позвала она, подходя к хозяйке дома и усаживаясь возле нее на ковер, потому что диван и сидящие на нем личности Киру, мягко говоря, пугали. – Объясни еще раз про лодку, пожалуйста. Если честно, с первого раза я ничего не поняла.