Сборник сюрреалистических рассказов

Друзья?

В канун Нового Года король хийси Карне* сидел на сосне, свесив ноги в мягких сапогах с толстого сука и прислонившись спиной к морщинистому стволу. Одет он был, как всегда, роскошно: в черный камзол из больших блестящих листьев, по случаю зимы тронутых серебристым инием. На поясе у него висели безделушки: крохотная игрушечная машинка, круглый пузырек и переливчатый кристалл. Если бы Карне дал кому-нибудь эту машинку рассмотреть, то он бы увидел, что там сидят крохотные и самые настоящие люди - мужчина крутит руль, а две женщины разговаривают на заднем сидении. Кажется, их ничуть не волновало, что на самом деле они болтаются на чьем-то поясе. Пузырек же и кристалл частично были причинами, по которой они там болтались, но основной причиной являлся сам Карне.
Он поправил круглые сине-лиловые очки на длинноватом носу и посмотрел сквозь ветки. Там, вдали, стоял занесенный снегом трехэтажный, цвета старой бумаги, многоквартирный дом. Последний этаж его окружала застекленная веранда с арочными окнами, и человек бы с такого расстояния мог бы разглядеть разве что свет в этих окнах. Но не Карне, который был хийси. Он прекрасно видел две наряженные, в шарах и золотой мишуре, елки в разных концах веранды, накрытый стол с оливье, лиловатой селедкой под шубой, пирогами, корзиночками с разными начинками и большим блюдом с горкой апельсинов. Среди этого великолепия поблескивали бутылки шампанского, водки, виски, стояли пакеты с соками.
Ну и конечно люди, человек десять мужчин и женщин. Они ели, пили, смеялись, то и дело открывались новые бутылки, кто-то вскакивал, произносил тост...
Карне нравились елки, он любил всё блестящее. С удовольствием он смотрел и на женщин в нарядных и открытых платьях, тоже блестящих, как елки. Но взгляд его то и дело возвращался к апельсинам.
- Люди любят даты, - сказал он.
Сидевшая веткой ниже прекрасно сложенная и полностью обнаженная девушка подняла голову, которая у неё была совиной. Никакого неудобства от холода она не испытывала, даже кожа у неё мурашками не покрылась.
- Вы правы, мой король, - ответила она.
- И эти апельсины, - продолжал Карне. - Почему именно они? Тонту выращивает для них разные фрукты... И я не запрещаю им собирать в моих лесах ягоды... Витаминов им не хвататем, что ли? Впрочем, людям всегда чего-то не хватает - от этого и все их проблемы...
- Люди несовершенны, мой король.
- Какими создали, такие они и есть, - недовольно поморщился Карне и тряхнул головой. Половину его роскошной шевелюры составляли длинные мягкие перья. - Для прислуги они вполне годились... Когда-то...
Карне был совсем юн, когда принял участие в создании человечества, сейчас он бы многое сделал по-другому. На веранде включили музыку, а свет приглушили, и теперь горели только гирлянды на елках. Но Карне и так видел обжимающиеся парочки. Кое-кто танцевал с бокалами шампанского в руках. Потом танцующим, похоже, стало жарко, и одно арочное окно открыли.
- Знаешь, Хирпула**, - сказал Карне. - Я, пожалуй, разузнаю, что там.
- Как вам будет угодно, мой король.
Но Карне уже не слушал её - он встал в полный рост, и за его плечами зашевелилась тьма, оказавшаяся огромными крыльями из черных лоснящихся перьев. Он легко и быстро заскользил между ветками громадных, в десяток охватов, сосен. Сугробчики сыпались вниз, но Карне опережал его и ни разу не получил снег за шиворот.
- Там что-то движется, - сказала светленькая девушка в лимонном платье, вглядываясь в темноту.
- Это шампусик в тебе движется, Машка!
Девушка пронзительно завизжала, когда перед ней возник Карне. Что-то зазвенело, упало, кто-то побежал к двери, ведущей вглубь дома.
- Хийси!...
Карне протиснулся в оконный проём, втянул за собой крылья. Встал на ноги и окинул взглядом суету вокруг. Грохотали стулья, вопили женщины, у уже замеченной королем хийси двери возникла небольшая пробка. Вопящих женщин не особо пропускали вперёд. Карне распустил крылья, оказавшиеся метров пять в размахе, снова сложил их и пошел по веранде, волоча их за собой. Цапнул из вазы апельсин и ловко очистил его когтистыми пальцами. Невысокий худой юноша колотил кулаками в запертую дверь. По какой-то неведомой, чисто человеческой причине его оставили здесь, на растерзание королю хийси. Возможно, причина была в том, что давке юноша оказался последним. Карне положил в рот дольку и стал наблюдать за юношей. Тот, сообразив, что выпускать его никто не собирается, повернулся и увидел Карне. Силы оставили юношу и он сполз на пол, прислонившись спиной к двери.
- Великий Бессмертный... - пробормотал он. - Что... что вы со мной сделаете?
- Пока не решил, - ответил Карне, отправляя в рот еще дольку апельсина. - Но вариантов много.
Юноша задрожал и, казалось, готов был расплакаться. Карне сел на стул верхом (иначе с его крыльями было никак) и стал с интересом наблюдать за происходящим.
- Выпей, - предложил ему Карне.
- Что? - не понял юноша.
- Что хочешь, - милостиво разрешил король хийси.
Юноша кое-как встал на ноги и с недоумением, точно видел его впервые, уставился на стол. Карне не выдержал, и, проглотив последнюю дольку, взял первую попавшуюся бутылку, оказавшуюся виски, и налил ее в первый попавшийся бокал, оказавшийся фужером для шампанского. Протянул юноше, тот взял, глотнул, закашлялся.
- Знаешь, - сказал Карне, садясь на место. - Тебе стоит внимательнее относиться к тому, с кем пьешь.
Юноша недоуменно уставился на фужер, а затем на Карне.
- Я не про себя! - перья на голове короля хийси на секунду встали дыбом. - Хотя и про себя тоже...
Он кивнул на запертую дверь.
- Я просто хотел отпраздновать новый год, - жалобно произнес юноша. - С друзьями.
- С друзьями... Так вы, люди, дружите...
- Они хорошие! - заговорил юноша. - Просто испугались.
- А ты?
- Я?
- Ты хороший или испугался?
Юноша подавленно замолчал. Карне рассматривал его золотистыми глазами поверх лиловых очков.
- Развлеки меня, - сказал он. - И, возможно, останешься жив.
__________________________________________
* Карнесь - ворон, в переводе с сааммого
** Сова - вепсский