Scarlet storm

Алая Ведьма

(А за рёбрами — катастрофа. Звуки сердца — на мегагерцах).

Ты все знаешь, конечно знаешь,

Иногда даже слишком много.

Моя вера в любовь смешная.

Как же тут не поверить в Бога?

С каждым днем я чуть-чуть слабее,

Чем могла бы себе позволить.

Я пока еще не умею.

Ничего.

Лишь помнить.

(di_seagull)

Красота австрийского особняка ее ничуть не трогает, как и собственный внешний вид. Платье красиво, но слишком тесное и сковывает движения — это раздражает. Ванда напоминает себе наряженную куклу. Ничего общего с ней настоящей. Да и не развлекаться она пришла на этот тошнотворный светский прием.

«Подождем еще, — уговаривал Пьетро, — барон говорит, что мы еще не готовы».

«Сколько можно ждать!» — отчаянно шептала она.

Ванде Максимофф семнадцать, и она ручная собачка лидера «Гидры», одержимая местью. Лицо Старка снится ей по ночам. Ванда давно сбежала бы из Соковии, но Пьетро верит, что еще рано. А там, где брат, и она сама. «Вместе навсегда», — клятва на руинах их старого дома. Считай, на крови.

Барон фон Штрукер представляет Ванду своей воспитанницей и ученицей, демонстрирует как ценный экспонат своей коллекции. Впрочем, коллекция маловата: Ванда да ее брат. Но скоро все изменится, барону нужна еще одна, которая будет, вытянувшись по струнке, внимать ему: «Хайль, „Гидра“!»

— Ищи Вернера! — тихо шипит барон Ванде на ухо в перерывах между светскими беседами.

Как будто она сама не знает! Вернер фон Штрукер — ее сегодняшнее задание. Обладатель важной информации и неугодный сын. У Вернера есть дочь, десятилетняя девочка по имени Илина — от такой же, как Ванда. От мутанта. Максимофф не знает, какими способностями обладает эта девочка, но, очевидно, они весьма сильные, раз ребёнок так важен барону. Дело вовсе не в том, что она внучка, — мутант, пусть и наполовину, его родственником быть не может. Только дрессированной собачкой, отменно знающей команду «фас».

«Хайль, „Гидра“!»

Вот бы суметь ему помешать… Так хочется спасти ребенка от этой участи, но знать бы, как…

Иногда Ванде кажется, что барона она ненавидит больше, чем Старка, чьи ракеты уничтожили ее дом, от чьего оружия погибла ее семья. Иногда Ванда ловит себя на том, что изучает планы дома и его коридоры в поисках зацепок, указавших бы на потайные двери — прямиком в покои барона. Отрезать «Гидре» главную голову, остальные сгрызут друг друга сами.

Вернера она отыскивает быстро — это плюс. Но в компании подозрительного незнакомца — существенный минус. Барон тоже замечает сына.

— Узнай, где девчонка. Потом убей и разберись с его собеседником. — Ванда невольно вытягивается по струнке, слушая приказ. Кивает — все будет сделано — и делает шаг вперед, но вдруг обманчиво-ласковый голос барона, подобный медленному яду, останавливает, пригвождая к полу подошвы ее дорогих туфель: — Милая, ты ничего не забыла?

— Хайль, «Гидра»! — тихо отвечает Ванда, радуясь, что есть повод снизить голос: нельзя привлекать внимание. Барон смотрит пристально, подмечая любое колебание, но Ванда не позволяет ни одному мускулу дрогнуть на окаменевшем лице. А ненависть, мысленно вкладываемую в эту фразу, она давно уже научилась прятать. За долгих шесть лет. Год они с братом, оставшись сиротами, выживали на улицах страны, прозябающей в войне, пока барон не подобрал их, пообещав помочь. С тех пор «Хайль, „Гидра“!» Ванда слышит чаще, чем собственное имя.

— Вернер! — окликает она Штрукера-младшего, проследовав за ним в коридор.

Тот оборачивается, хотя стоило бы уже начинать бежать. Сын барона так и сделал бы, будь на ее месте Пьетро. Ванда подозревает, что Вернер единственный, для кого ее ненависть к барону не секрет. Ей нужно совсем немного, чтобы узнать, где сейчас дочь Вернера, коснувшись его сознания. А потом… Он не успевает ничего понять, как алый свет окутывает его шею, и раздается тихий хруст. Тело Вернера приземляется на ковер с мягким стуком — Ванда вздрагивает. «Это цена за мою месть», — уговаривает она себя, но получается не очень убедительно.

Два пункта из трех выполнены. Нужно найти собеседника Вернера. Возможно, это связано с его попытками спрятать дочь. Но Ванда не успевает ничего предпринять: незнакомец сам находит ее. Швыряет к стене, прижимая своим телом так, что она не может пошевелиться. Крепко держит ее ладони своими, сдавливая в кулаках. Как будто эта смешная мера предосторожности помешает ей воспользоваться своей силой. Ванда идет на хитрость: не сопротивляется, делает вид, что слегка даже напугана.

— Кто ты такой? О чем говорил с фон Штрукером?

— Кто ты такая? — Незнакомец сверлит ее взглядом светлых глаз, в которых таится опасность, полная решимость ее, Ванду, убить. — Впрочем, кем бы ты ни была, Илину ты не получишь!

— Твой босс, — Ванда понятия не имеет, кто его босс, но снова блефует, — набирает армию детей? — вопрос словно случайно обронен, с легкой насмешкой.