Сделаю своей навсегда

1.

— Вот. Привели.

Крепкие парни из охраны завели меня в кабинет хозяина бойцовского клуба, в котором я служила администратором.

Завели меня словно конвоиры. Будто бы я — арестантка и преступница.

Но я ни в чём не была виновата!

Только верить мне никто не спешит…

С хозяином клуба Глебом мы точно не договоримся, чувствует моё сердце.

Была у нас уже одна ситуация… Он тогда получил по морде за свою наглость.

Думала, что уволит, ведь я его отшила просто.

Только решила, что, может, не такой уж он и подонок, как про него говорят, как случилась эта кража, в которой он винит меня и слушать моих оправданий не желает.

Парни грубо усадили меня на стул напротив стола Глеба и только тогда отпустили.

— Оставьте нас, — коротко отдал он приказ и парни тут же его исполнили.

Глеб — молодой, спортивный мужчина, который сам в прошлом был популярным бойцом на ринге, а теперь держал собственный клуб и иногда выступал в роли тренера.

Он говорил негромко, но все всегда вытягивались в струну и слушали его.

Взгляд у него был тяжелый, а энергетика настолько подавляющая, что в его присутствии дышать становилось тяжело, а руки — дрожали. Перечить такому мужчине было просто страшно. Даже парням из охраны. Ведь они тоже были в курсе, кем был их руководитель в прошлом…

Из под ворота рубашки не застегнутой до конца рубашки по шее бежали ветки татуировки. Галстуки он принципиально не признавал.

Глеб Бессонов выглядел как бизнесмен-плохиш, и я с опаской смотрела на него.

Я угодила в капкан. Точнее — в большие проблемы.

Теперь я в его власти, и он будет решать мою судьбу.

Мы остались вдвоём. Лишь мерное тиканье часов разбавляло тишину в кабинете.

Он смотрел на меня сверху вниз своим фирменным взглядом, опёршись о столешницу бедром, и думал.

Я боялась поднять голову и услышать снова несправедливые и обидные обвинения…

Его тяжелый взгляд прожигал мою кожу. Я чувствовала словно физически, как он смотрит на меня…

Грудную клетку словно путы стянули от страха, не давая дышать.

Получалось делать лишь короткие рваные вдохи.

И что со мной будет теперь?

Меня казнят за то, в чём я не виновата?

Никто меня тут не услышит.

Руки мелко дрожали, а пульс ревел в ушах с такой скоростью, что мне казалось, его должен услышать даже он.

Мой палач.

Тот, в чьих руках сегодня оказалась вся моя жизнь.

Которая, впрочем, для него ценности никакой не имеет.

А вот деньги, которые пропали из клуба — да.

За них он из меня всю душу вытрясет.

— Не ожидал от тебя, Марина, — произнёс Глеб своим низким голосом. — Пожалел, взял на работу тебя, а ты меня обобрала. А такая правильная казалась…

— Я не брала этих денег… — качала упрямо я головой. — Меня кто-то подставил!

— Полиции будешь это доказывать, — фыркнул он. — Все улики на тебя указывают. Если и не посадят тебя, то всё равно личное дело испортят. Ни на одну приличную работу тебя не возьмут больше. Я уж постараюсь. “Волчий билет” — знаешь такое выражение?

— Улики неверные…

— Ещё раз говорю: оправдания свои для полиции прибереги. Зачем деньги спёрла?

— Да я же тоже вам говорю, что ничего не брала!

В горле появился колючий ком от обиды, я никак не могла его проглотить.

На глазах появились слёзы.

Ну как же не доказать свою невиновность?

Не видела я никаких денег, не брала ничего. А спрашивают их с меня, да ещё и полицией угрожают!

А Глеб этот не пожалеет меня, сдаст без промедления органам, обвинив в краже, которую я не совершала.

Когда они разберутся и поймут, что я не виновата ни в чём, уже столько воды утечёт…

А кто будет помогать маме с братом?

В нашей семье деньги зарабатываю только я.

Точнее, зарабатывала.

А теперь, похоже, в тюрьму сяду.

— Так вот, малышка, — склонился он ко мне и приблизил своё лицо к моему. — Читай по губам: я. Тебе. Не верю. Поняла меня?

— Но я не брала… — упрямо трясла я головой, не понимая, что ещё могла бы сделать и сказать. — Не надо полицию, — сложила я руки в мольбе. — Давайте договоримся без полиции. Пожалуйста! У меня мама болеет, и брат маленький, школьник… Их некому будет содержать, понимаете? Глеб Павлович, вы же не такой жестокий, чтобы отправить девушку за решётку? Тем более что она ни в чём перед вами не виновата!

— Не надо меня жалобить, Марина, — сверкнул он глазами. — Ты прехорошенькая малышка, но сейчас тебя это не спасёт. Ты слишком дохрена у меня спёрла, чтобы теперь откупиться красивыми глазками. Будешь теперь ими соблазнять начальника тюрьмы!

— Не надо полиции. Прошу…

— А что мне ещё делать остаётся? Ты — воровка. Ты меня обокрала просто-напросто.

— Нет, нет, всё не так! Я… Не надо звонить в полицию.

— Твои предложения? Вернешь мне два ляма?

— Я отработаю, — ляпнула я первое, что мне пришло в голову.

В таком стрессе голова просто не соображала ничего. Слова не складывались в предложения. Обвинения Глеба не укладывались в голове…

Всё это было словно дурной сон.

А вдруг этот Глеб ещё и криминала не гнушается сам?

Ведь в этот клуб приходили лица весьма интересные, явно криминальной наружности.
Я даже уволиться отсюда поэтому хотела, но здесь хорошо платили…

Глеб был дружен с местными авторитетами, проводил для них банкеты и устраивал бои на ринге, а затем банкеты с девочками для бойцов и их спонсоров…

Что ему стоит заказать меня прибить в лесополосе, чтоб никто никогда не нашёл меня?

Или вообще — самому со мной расквитаться?

Ведь очевидно, что двух миллионов у меня нет, и никогда не было.

И в кредит мне такую сумму никакой банк не даст. Даже половину этой суммы не даст никто. Так что вариант просто отдать деньги мне не подходит. Потому что таких денег нет ни у меня, ни у моих знакомых, кто мог бы одолжить такую крупную сумму.