Секретный ингредиент Маргариты

Глава 1. Слишком веселая ночка

Я честно стараюсь не быть стервой, но, поверьте, с моей жизнью, полной проблем, это просто невозможно.

— Я не буду надевать это убожество!

Раздраженно фыркаю и бросаю презрительный взгляд на костюм.

— И в чем пойдешь на сцену? Голой?

В гримерке пахнет розовым маслом и лаком для волос. Мои коллеги-танцовщицы суетятся перед зеркалами, готовясь к выходу в зал: утягивают корсеты, клеят стразы на грудь и натирают бедра глиттером.

Зря.

Стоящую передо мной девицу им все равно не переплюнуть. Она сверкает каждой самовлюбленной клеточкой своего тела. Даже белые афрокосички, доходящие до пояса, и те будто сделаны из чистого золота. Конечно! Это же ведь Пина — жена нашего менеджера. Только она всегда первая в очереди к Сержу, клубному визажисту, а потом еще целый час может осыпать себя блестками с ног до головы.

Готова поспорить, последней в списке на макияж я сегодня оказалась благодаря ей. Пина явно меня недолюбливает. Завидует моей молодости? Непохоже. Ей самой всего 25 лет, да и фигура у нее отличная. Вылитая статуэтка "Оскар", только с грудью второго размера. Наверняка в этом все дело. У меня такая от природы, а ей пришлось полжизни на пластическую операцию работать. Ведь она хотела увеличить грудь не абы где, а в лучшей клиники Германии. Наверняка, без помощи мужа не обошлось.

Пина вскидывает татуированную бровь, продолжая сверлить меня выжидательным взглядом. Она трясет передо мной вешалкой с костюмом, напоминая, что рано или поздно мне придется сдаться и нацепить на себя эту розовую тряпку. Желательно, все же "рано", ведь шоу начнется через четверть часа, а мне еще стрипы надевать.

Но я слишком зла на Пину, чтобы так быстро ей уступить. Уверена, эти дурацкие рукава с рюшами – ее изобретение. Она прекрасно знает, что я терпеть не могу вычурность, и каждый мой новый костюм делает еще более нелепым. Сочувствую дизайнеру, которому приходится выслушивать ее капризы.

Простите, советы.

– Уж лучше голой, чем в этом!

– Ой, смотрите, неужели наша алтайская девственница наконец-то решила работать в полную ногу? – Пина закатывает глаза. Ее накладные ресницы с золотыми кончиками на секунду прикрывают брови.

Ладно, с выходом на сцену голышом, я, пожалуй, переборщила. Я не раздеваюсь перед клиентами и никогда не буду – ни за какие деньги. В клуб я пришла с четкими принципами, решив танцевать только go-go, high heels и pole dance, и никакие выпады со стороны Пины не заставят меня им изменить.

Я не стриптизерша, а танцовщица.

– Я и так работаю в полную ногу, и одежда мне в этом нисколько не мешает.

– Допустим, – Пина ведет плечом, и сверкающие золотом косички падают за спину, – но выпендриваешься больно много. Бери уже и не ломайся! – Она впихивает мне в руки вешалку. На ней болтается маска, прилагающуюся к наряду. – Ты всех задерживаешь!

Костюм я забираю, но без очередного пренебрежительного взгляда не обхожусь. Розовое боди сплошь усеяно блестками. Вшитый корсет отделан бархатом с цветочным узором. К краю декольте прикреплены две ленты, которые, видимо, должны завязываться у шеи в бант. Внизу костюма красуется одна единственная нитка, настолько тонкая, что ее даже стрингами назвать сложно.

Ну и как тут не скривиться?

– Что тебя не устраивает, дорогуша? Это стиль... Как его? – Пина щелкает пальцами, пытаясь подобрать слово. – Коко!

– Рококо, – на автомате исправляю я.

Мы говорили о нем на парах по зарубежной литературе неделю назад. Он был особенно популярен в Англии в XVIII веке. Приверженцы рококо считали естественным стремление человека к наслаждениям разного рода, будь то поэзия, танцы, вино или любовь. Эти "фривольные" взгляды вполне подходят нашему клубу, поэтому хореограф и решил поставить нам шоу в стиле рококо.

Но Пине я даже не пытаюсь это объяснить. Вряд ли она, со своими с трудом законченными восемью классами, сможет меня понять. "Коко", так "коко". Значит, будет главной курицей в курятнике.

– Чего вылупилась, дорогуша? – Пина щурится. Из-за длинных ресниц я практически не вижу ее радужку, но помню, что она всегда ходит в сиреневых линзах. От этого ее взгляд кажется кукольным и ненастоящим.

– Думаю, за что ты так меня ненавидишь.

Я удивляюсь своей искренности.

По лицу Пины проскальзывает тень изумления, но уже в следующий миг она сменяется улыбкой. Кислой, как неудачно купленный на Новый год ананас. Пина наклоняется ближе, и мне становятся видны следы тонального крема на пирсинге у нее в носу.

– За то, что ты слабое звено.

Она сверлит меня холодным стеклянным взглядом несколько долгих секунд, а затем резко выпрямляется и отходит в другой конец гримерки. Я выдыхаю и машу перед собой рукой, прогоняя мерзкий запах ее духов. Они с феромонами, если верить словам Пины, но привлекать новых клиентов не особо помогают. В тот вечер, когда она первый раз ими набрызгалась, даже один из ее постоянников перешел за мой столик.

Удивительно, как он от такой вони вообще из клуба не сбежал.

– Ошибаешься, Пина, – усмехаюсь я ей вслед. – Хореограф так не считает. Да и гости тоже.

Но эта "фифа с золотым налетом" меня уже не слышит. Она собирает вокруг себя девочек, и принимается распределять между ними столики, возле которых они будут сегодня танцевать.

У нас в клубе два этажа. На первом расположен бар, танцпол и семь столов. Перед каждым из них установлено по тумбе с пилоном. Тут мы танцуем для разогрева, приоткрывая завесу в мир эротики и страсти. На втором этаже проходит основная часть шоу. Круглая сцена, окруженная черными кожаными диванами, – сердце нашей преисподней. Там же, на втором этаже, по периметру зала расположены приватные комнаты. Что творится в них, ни богу, ни черту, ни даже нашему руководству в полной мере неизвестно. В вип-комнатах нет камер, единственный способ связи с внешним миром – кнопка вызова охраны, спрятанная в тумбочке на входе. Тот, кто выбрал для нее это место, явно никогда не боялся быть изнасилованным.