Селена 3

Селена 3

Уже который день шел мокрый, слегка радиоактивный снег. Над городом всей своей ужасающей массой нависло небо цвета грязного асфальта. Проезжая часть превратилась в непролазные болота из воды и промасленного снега, а тротуары — в неплохой каток. Несмотря на середину января, на улице настойчиво держалась около плюсовая температура, которая, в совокупности с северным ветром, с легкостью уложила половину населения Твери на больничные койки. Геннадий пил все время, сколько себя помнил, а помнил он себя очень мало. Возможно, по этой причине простудные заболевания никак не могли победить проспиртованный организм, чем, собственно, Геннадий и гордился.

Молодого алкоголика любили разве что дворняги: за то, что он им выносил кое какие объедки. Мать к нему не ездила совсем. Соседи здоровались редко, а ближайшие родственники ломали головы, как бы получше провернуть дельце, и отобрать у пропойки хороший рубленый дом на краю города. Генке один черт, где пить, найдет хибарку попроще. Наш герой так не считал. С домом он расставаться не хотел в силу причины мистической. Жил у него на чердаке старый домовой по имени Варлампий, существо крайне экзотическое и нужное. Ростом он был сантиметров пятьдесят, светло-голубая шкурка чем-то была похожа на норковую. На руках и ногах имелись острые когти, но домовой ими только бутылки открывал, да в зубах ковырялся. Безобидный он был до омерзения. Бывало, плохо Геннадию становится, так тот крякнет по-старчески, хитро зыркнет большими красными глазами, растворится в воздухе и летит до ближайшего магазина за водкой. Потом Гене лучше становится, румянец на щеках вылезает, а домовой сидит рядом да ворчит, как всегда:

- Ты, парень, ну совсем разумение потерял. Брось ты эту гадость квасить. Смотри вон, совсем хозяйство запустил. Все поросло, сейчас, хоть снегом присыпано, не так видно, двор обветшал. Ужас, что делается.

И так далее, и тому подобное. А Гена как напьется, так с головой в политику окунается.

- Император — то, оно понятно. Войну развязали и закончили. Америку загнали в каменный век, всю Европу в кашу. Никаких тебе побережий Франции и Тосканских виноградников. Ни Парижу, ни Бранденбургских ворот. Свалка. А зачем? А за тем, Варлампий, что бы народ сократить. Я так думаю. Твари они все. Если бы коммунисты взяли верх в 2173? Все было бы благоразумнее. Потому что, домовой ты мой, они за мир. И я бы комсомольцем был. На Марсе бы строил светлое будущее. А не в магазине ящики таскал для потребителя. За то — ИМПЕРИЯ! Тьфу!

Бывает дело доходит до криков и битья пустых бутылок. Тогда Варлампий устало щелкнет когтем, и буян погружается в спокойный сон, а домовой дом убирает, моет везде. Так вот они и жили до нынешней зимы. 2205 года. Гена грузчиком подрабатывал, а Варлампий по хозяйству кряхтел. И вот, как-то вечером, сидя в одиночестве у окна за бутылочкой самогона, Гена придавался размышлениям о силе воли, когда в дверь неожиданно постучали.

- Именем его Императорского Величества — Полиция. Открывайте.

Варлампий в ту же секунду испарился. А Геннадию пришлось собрать остатки сил, храбрости и открыть дверь.

- Боголюбов Геннадий Андреевич? - с ходу принялся за работу фельдфебель. Его сопровождали два старших унтер-офицера, что подсказывало Геннадию о деле важном и серьезном.

- Точно, я. Господин начальник, а что случилось? - Осторожно поинтересовался Гена.

- Вам предписывается отбыть на исправительные работы и курсы по излечению алкоголизма на реабилитационной станции «Селена-3» - отрапортовал полицейский и отсканировал сетчатку удивленных глаз Гены. Затем добавил:

- С приказом вы ознакомлены. На сборы вам отведено два часа. Налейте нам чаю. Мы подождем.

Пока Геннадий ставил чайник и заваривал чай с облепихой, мир его быстро разрушался. Варлампий осторожно выглядывал из за печки и удивленно посматривал на бедолагу.

- Это все происки дядьки твоего. Точно тебе говорю. Отожмут дом, а тебя на рудники спишут, - Видимо, домовой пытался успокоить Гену.

- Со мной полетишь, - неожиданно резко шепнул Гена и понес гостям чай с конфетами.

Такого поворота Варлампий не ожидал. Тем более, что домовой он. Значит дома быть надо. А в этом доме он двести с лишним лет, как хозяин. До этого был дом в деревне. Но там-то Варлампий совсем долго жил. Лет триста, поди. Дом перестраивали, обновляли. Он помогал, чем мог. Эх. Времена были. Никаких тебе интеллектов искусственных, киборгов и прочих космических гадостей. А тут — на Луну! Лететь! Этого Варлампий претерпеть не мог никак.

А Геннадий собрался быстро. Да и что ему собирать? Зубную щетку, расческу да белье. Более у Геннадия ценного ничего не было.

- Ну? Готов? - грузно спросил фельдфебель. Двое сопровождающих помогли ему встать со стула. Уж больно грузный был офицер.

- Готов, ваше благородие. Поесть дадут? - Геннадий косо посмотрел на печку. Она его согревала и кормила и мыла. Больше он ее не увидит. Варлампий появился за спиной у полицейских, обреченно повертел пальцем у виска и понуро покачал головой. Это означало — летит. Геннадий глубоко вздохнул и в голос попрощался с домом:

- Прощайте палаты родные. Буду скучать. А коли вернусь — встречайте меня, да грейте родного.

- Пшёл уже! - толкнул его в спину унтер, и в нос Геннадия ударила январская морозная сырость.

Посадили полицейские товарищи Гену в беспилотный транспортер, что был припаркован метрах в ста от дома. Заперли в отсеке с решетками и убыли по своим государевым делам. Транспорт мягко взлетел, ненавязчиво жужжа, и понес горемыку в космопорт. Там его должны были встретить, подготовить и загрузить на баржу для транспортировки. А пока у Гены было в запасе несколько часов, что бы начать пересматривать свою жизнь. И, как оказалось, пересматривать было нечего. Потому Гена облегченно выдохнул.