Сентябрь её глазами

Глава 12 + Эпилог

Глава 12

Этот сентябрь, похоже, стал самым длинным и ярким за всю мою недолгую жизнь. С тех пор, как Дайске сжёг амбар с самолётом, прошло всего несколько дней, но он уже успел облагородить новое рабочее место и вернуться к прежним делам. Его, казалось, особо не тронуло недавнее происшествие, потому как улыбка не сходила с его лица, несмотря на то, что Рыбка Вакин собрала вещи и уехала в Токио следующим же вечером после пожара.

Дайске расцвёл. Он, как я понял, освободился от лишних переживаний и нелепых ожиданий относительно Кимико. Теперь, когда виток истории с ней завершился, он вновь оказался в привычной для себя среде. Велосипеды, мотоциклы, моторы и – чего стоило ожидать – начало работы над новым летательным аппаратом. Как и почти три года назад. Разве что длинные волосы канули в лету, а в остальном ко мне вернулся старый друг, каким я знал его всегда. Я и не подозревал, что он так просто отойдёт от влюблённости, но Дайске умел быть сильным, и пусть его сердце наверняка отныне состояло из осколков, он держался молодцом.

Теперь, когда Кимико уехала, флористическая лавка осталась целиком на плечах моего наставника, а я с полной ответственностью взвалил на плечи шестидневный рабочий распорядок и полную ставку. Момоко, как ей полюбилось, стала навещать меня ежедневно, сметая жухлые лепестки и прочий сор в кучку и создавая из них нечто поистине великолепное. Она пока лишь входила во вкус, но, похоже, в этом могла достичь больших успехов. Новый разговор с Кодзимой-саном о её официальном благоустройстве виднелся на горизонте.

Моя жизнь преобразилась; в доме наконец появились свежие продукты и новая одежда, а в кошельке – деньги. Ужинать стали мы всё чаще втроём: я, Айдзава-сан и её дочь. Иной раз я приглашал их обеих к себе, чаще – они. Вечерние соседские переглядывания через открытые окна домов остались в прошлом, которое случилось с кем угодно, но не с нами.

Казалось бы: всего лишь один месяц. Сентябрь. Таких сентябрей было много, а других месяцев – и считать не нужно. Но таких перемен прежде не случалось.

Жизнь наладилась, да, но по-прежнему остался один нетронутый момент, продолжавший висеть на душе камнем. Меня неумолимо тянуло сводить Момоко на озеро, о котором заикнулась Рыбка Вакин в нашу предпоследнюю встречу. Меня никак не покидало ощущение, что это озеро – ключ ко всему. Интуиция пульсировала во мне так отчаянно, что подчас меня с головою накрывали волны паники и жгучего желания воплотить задуманное в жизнь. И вскоре пришёл день, когда я наконец решился.

Уже вечерело. День ото дня крепчавший холод рывками запрыгивал в подсобку, творил шалости и уносился обратно. Иной раз он приносил пару-тройку золотисто-багряных листьев, которые мягко планировали на стол и ложились между мной и Момоко, пока мы оба, нырнув в работу с головой, купались в творческом трансе.

Чик. Чик-чик. Шварк, сф-ф-фить. Сф-ф-фить.

Финишная прямая. Осталось крепко обвить нежную ветвь абрикоса вокруг общей композиции икебаны и красиво завить её вверх, как она просила того сама. Или, возможно, мне всего лишь казалось, что она просит этого, но, глядя на неё, я совершенно чётко осознавал, что ей место именно там и именно в такой форме. Всякий раз, когда я намеренно сопротивлялся порывам сердца, икебана получалась неполноценной, незавершённой, дефектной, и если простой обыватель, возможно, не обратил бы и внимания, от опытного взгляда Кодзимы-сана это не ускользало ни разу. Он никогда не стеснялся подойти ближе и намекнуть, что, дескать, искренности в работе не хватает. Что-то нужно изменить.

Чик-чик. Хр-р-рк, шварк. Стук.

Секатор отправился на рабочий стол, где покоились ножницы разных видов, эластичная лента, масса растительных обрезков и, конечно, несколько листьев-путешественников.

– Джун... Ты закончил? – обернувшись, я встретил любопытствующий взгляд Момоко.

– Да, уже всё, – я потёр шею и взглянул на новые наручные часы сквозь непривычно толстые стёкла очков. – И отлично, ведь пора по домам! Как твои успехи?

– Как и всегда.

Момоко улыбнулась одними губами, тогда как вокруг глаз не образовалось ни единой морщинки. Неискренность.

– С тобой всё хорошо? – я переставил икебану в надлежащее место и, собирая инструменты, добавил: – Не хочу, чтобы ты заболела, а то...

– Не, я в полном порядке! Не переживай!

– Но что-то ведь не так, правда?

– Ну...

Момоко потупила взгляд. Она оставила в покое свежую аппликацию, взяла в руки осенние листья и принялась теребить их.

– Послушай, Момо-тян. Если не хочешь чем-то делиться, если это сокровенно, я не стану настаивать. Но ты же знаешь, что я могу и хочу поддерживать тебя в любой ситу...

– Прости, Джун! – она вдруг перебила меня и склонила голову. Я удивлённо уставился на её оголившуюся шею и свисающие волосы с идеальным пробором.

– Простить? За что?

– Я... Я хотела сбежать из дома. Ещё вчера.

– Тебя кто-то обидел?