Сердце Сумерек

Глава двадцать девятая

Глава двадцать девятая

— Он, конечно, мой брат и мы вроде как померились, но бывают моменты, когда мне хочется его убить, - проворчал Граз’зт, возвращаясь ко мне. Присел на корточки, придирчиво осматривая кровоподтек на виске. – Просто чтобы ты знала – я не лекарь, и весь мой опыт целительства заканчивается ранами, которые я помогал латать своим солдатам после боя.

— Ты хочешь меня напугать или поразить? – уточнила я.

— Обозначить возможные проблемы, с которыми ты можешь столкнуться, - стараясь быть серьезным, ответил он. – Поэтому постарайся быть снисходительной.

— Ну если ты не будешь выкручивать мне руки или прикладывать к ране вымоченную в молоке жабу…

— Определенно нет, - хмыкнул он. Щедро смочил содержимым одной из фляжек кусок чистой ткани и осторожно вытер кровь с моей кожи. Нахмурился. – У тебя там небольшая ссадина. Ничего страшного, но будет немного щипать.

— Не сахарная – не расклеюсь, - отозвалась я. – То ли дело «зеленка» на разбитых коленях.

В обмен на свои услуги лекаря Граз’зт потребовал рассказать ему, что такое «зеленка» и почему она меня так пугает.

Было что-то уютное и близкое в том, чтобы вот так болтать ни о чем, пока он, неуклюже тыкая пальцами в рану, заботиться обо мне. Я даже начала думать, что Граз’зт и слушает в пол уха, но оказалось нет: он все время задавал вопросы, подшучивал и всячески давал понять, что не пропустил ни слова. Слушающий мужчина – это почти такая же невидаль, как и мужчина, который не теряет сознание при словосочетании «серьезные отношения».

— Ну вот, кажется, все. – Граз’зт попятился, любуясь своей работой, как будто речь шла об огранке драгоценного камня.

Я поблагодарила его улыбкой.

— И почти не болит уже, - добавила к словам, надеясь, что не слишком морщилась от неприятного пощипывания. Видимо слишком, потому что Граз’зт покачал головой. – Ну ладно, болит, но ничего такого, что невозможно вытерпеть.

— Совсем не обязательно выглядеть сильной всегда и во всем, - предложил Рогалик. – Иногда, например, рядом со мной ты можешь быть просто веснушкой. Поверь, за сто лет жизни я успел узнать, что женщины умеют плакать, бояться и громко кричать без причины.

Да уж, вот последнее мы любим делать даже, пожалуй, намного чаще двух первых пунктов.

Пока я приводила себя в порядок, радуясь возможности снова наслаждаться прелестью своей старой купальни, Граз’зт вел себя как настоящий джентльмен: распорядился, чтобы в комнату принесли ужин, освободил стол для моих книг. Кстати, ни единого признака присутствия в комнате Данаани я так и не нашла. Понимаю, она побыла хозяйкой всего-то пару суток, и все же – ничего не изменилось с момента моего вынужденного ухода. Почему-то мне хотелось верить, что Граз’зт приложил к этому руку.

Когда я вышла из купальни, переодетая в чистую сорочку и с мокрыми волосами, в ноздри ударил приятный запах жареного мяса. Оказывается, нервотрепка превратила меня в голодного зверя и я, не дожидаясь приглашения, схватила лежащий на краю блюда кусок румяной вырезки. Жадно вцепилась в него зубами, прожевала – и заметила, что Рогалик сидит на полу, облокотившись спиной на кровать, и с весельем во взгляде наблюдает за мной.

— Между прочим, мне не очень нравится, когда заглядывают в рот, - сказала я, присаживаясь на табурет. – И я люблю компанию.

— Не голоден, - отказался Граз’зт. И как-то сразу помрачнел. – После разговора с Эладаром кусок в горло не лезет.

— Все прямо так плохо?

Возможно, мой вопрос покажется глупым после того как он чуть ли не прямым текстом сказал, что у них с селунэ война на носу, но ведь есть вероятность решить проблему мирным путем? Не может правитель быть таким глупым, чтобы начинать войну, которая опустошит его государство. Мне хотелось в это верить.

— Эладар… очень тяжелый человек. Когда я привез маленькую Данаани из пустошей, только ее слезы и мольбы уберегли меня от его желания немедленно превратить попавшего к ему в руки крэсса в основательнуюотбивную.

— Это же ни в какие рамки не лезет, - возмутилась я.

— Все не так просто, Маа’шалин. Было бы очень мерзко с моей стороны вводить тебя в заблуждение и говорить, будто я не заслужил его гнев. Гнев всех селунэ. Я никогда не был хорошим парнем. Я был воином. Сколько себя помню – всегда с оружием. А селунэ и крэссы воевали постоянно. Наверное, теперь уже и не вспомнить из-за чего все началось.

Я кивнула, давая знать, что понимаю к чему он клонит. Наследник государства должен был быть в первых рядах войска, которое вел в бой. Не представляю Рогалка, прохлаждающегося в тылу, пока умирают его солдаты. Но на войне нет одной на всех правды, у каждой стороны она своя. Не стоит даже пытаться обелить или очернить одну их сторон.

— Но все же ты привез его дочь, хоть и знал, чем это грозит, - мягко заметила я.

— Это не тот поступок, которым стоит хвастаться. Я же не сопливый мальчик, Маа’шалин. Мужчину определяют другие вещи.