Серые волки. Книга 1.

ПРОЛОГ

Том 1.

Пролог.

Пустыня – это бесконечность… Бесконечность из песка и солнца, палящего так нещадно, что ничто живое не может произрасти в бесплодной земле. И только ветер, равнодушный и горячий, веет, раздувая песчинки с вершин барханов, поднимая песчаные бури и оставляя после себя новые золотые горы. Только ему одному уютно среди пространства, раскинувшегося под ярким синим небом, которое никогда не знало облаков.

Редкая птица пролетит над желтой долиной смерти, над этой гиблой землей, безжизненной и бездушной.

И этой пустыне нет конца и края.

Яркое солнце улыбалось, стараясь сжечь дотла все живое, имевшее глупость забрести в горячие пески. Жаркий воздух колебался, создавая странные картины неведомых городов, что появлялись из ничего, словно жуткие призраки. Он был твердо уверен, что эти города мертвы, как и бесконечное золото, осыпающееся под его руками.

Высокие барханы, похожие на гребни волн, приходили в движение от ползущего человека, оставлявшего за собой след, подобно гигантской змее. След, который спустя время исчезал, под безучастными взорами солнца и неба.

Сколько он полз, человек не знал. Обожженное лицо покрылось волдырями от ожогов, губы потрескались и кровоточили, спутанные волосы слиплись от почерневшей запекшейся крови, которой пропиталась и одежда, ставшая пыльно-черной, смердевшей и рваной. Кровь высыхала, сворачивалась и раны покрылись корками, черными и болезненными, которые открывались от очередного резкого движения и снова сочились алым, и запекались, чтобы, причиняя боль, открываться снова.

Он думал, что умрет, и он почти умер. От грани между мирами живых и мертвых его отделяла незримая черта. Навязчивый голос в голове призывал сдаться на милость богов, но мужчина почему-то продолжал цепляться за жизнь и полз, сам, не зная, куда, преодолевая расстояние со скоростью черепахи. Ему бы покорно принять смерть, ведь она, словно тень, следовала за ним, ожидая, когда сдастся и застынет, закопавшись в пески. Порой человеку даже казалось, будто он чувствует ее дыхание и тихий урчащий смех. А иногда он представлял в своем воспаленном воображении, что смерть – женщина с огненными волосами, стоит над ним и выжидает, потирая руки. И эти ее глаза, необыкновенного цвета, такие голубые, что могут поспорить яркостью с небесами, смотрят зло и вместе с тем, полны предвкушения.

«Скоро ты будешь мой!» - шептала она.

У смерти есть имя, но он почему-то не помнит его теперь, когда солнце окончательно лишило его остатков разума.

Продолжая ползти, человек понимал, что долго это не продлится. Еще сутки или двое, и он сдастся на милость богов. Только человек сомневался, чтобы они хоть иногда заглядывали в это забытое всеми место.

«Я – умру!» - говорил он сам себе, обращаясь мысленно, потому что сухие, растрескавшиеся до крови, губы, уже не в силах были произнести даже одного жалкого звука. Изредка ему удавалось что-то промычать, но на речь это походило едва ли, как и он сам уже мало напоминал живое существо.

Когда впереди, там, далеко за грядой барханов, показалась длинная кривая тень, человек ее даже не заметил. Он продолжал ползти, упрямо цепляясь за жизнь. Тень стала длиннее, вытянулась словно чья-то тонкая, сухая рука, а затем вдали показался и мираж - колона всадников на кораблях пустыни, растянувшаяся на приличное расстояние.

Ползущий по песку человек заметил мираж, но не отреагировал на его появление. Не в первый раз ему чудилось, будто рядом люди. Он продолжил двигаться вперед, пока тень не дотянулась до него и не накрыла своей прохладной ладонью. Тогда он замер и закрыл глаза, наслаждаясь отсутствием слепящего солнца. Силы оставили его. Он провалился в жаркую тьму, не успев увидеть, как от длинной тени отделилась часть и направилась к нему, приобретая очертания тонкой человеческой фигуры, закутанной в длинный белый плащ. Следом за первой фигурой появилась и вторая, более высокая, массивная.

Он не видел, как к нему подошли и, наклонившись, перевернули на спину. Как прикоснулись к едва бьющейся жилке на крепкой, загорелой шее, сейчас покрытой слоем песка, отчего кожа казалась почти белой. Губы наездника миража шевельнулись и тишину нарушили слова:

- Жив? – спросил кто-то и к двум первым фигурам присоединилась третья, более широкая в плечах и выше ростом.

- Жив, - последовал ответ. – Но умирает…

- Тогда бросьте его. Пусть сдохнет. Нам не нужны лишние хлопоты! Солнце оборвет его жизнь уже скоро, а ветер засыплет песком. Славная смерть для воина.

- Но смотри! Он полз так долго! Видишь этот след? Он тянется вдаль за барханы, туда, где по утру поднимается солнце. Разве мы можем оставить все как есть? Человек с подобной силой воли заслуживает того, чтобы ему дали шанс.

Наступило недолгое молчание, а затем прозвучал ответ:

- Решать вам.

- Тогда решение уже принято.

- Как прикажете!

Фигуры отошли от умирающего. Миг и ветер взметнул песок, засыпая человека, лежавшего на спине. Где-то заржала лошадь и караван остановился, но лишь для того, чтобы вскоре продолжить свой путь. Только теперь на одной из его повозок, среди рулонов с тканями, лежал умирающий, прикрытый от лучей солнца белым плащом.