Сестры Софии

Сестры Софии

Существует много старых легенд, передающихся из уст в уста на протяжении поколений. Впервые их можно услышать ещё в детстве, когда взрослые вечерами, уже покончив с ужином, остаются сидеть за столом и вспоминают рассказы прадедов. Легенды, насколько интересные, настолько и пугающие. Подслушивая их через приоткрытую дверную щёлку, любой ребенок ощутит, как кровь застывает в жилах и вот уже темнота превращается в неокрепшем воображении, во что-то осязаемое, почти живое.

Сказки эти - сумасшедшие сказки - остаются в памяти, иногда просыпаясь по ночам, чтобы напомнить о живой памяти предков, в которой всё ещё теплятся предания о чёрной силе, некогда обитавшей среди людей.

«Сбросить с себя всё, что только мешает. Оторваться от легенд и, вновь став скептиком, вернуться к работе»

Почему, когда уезжаешь так далеко от большого города, где даже ночью, светло как днем, пробуждаются давно забытые воспоминания?

Чернов Николай отошёл от окна, за которым спал погруженный в ночную темноту двор старинной усадьбы Звягинцевых. Здесь на протяжении уже многих лет, обитали только дикие животные. Они заходят на территорию усадьбы, боязливо поглядывая в сторону высокого, запущенного до неузнаваемости дома, а затем скрываются в зарослях, стараясь уйти подальше, пока не наступила ночь.

Двадцативосьмилетний Чернов, отвёл взгляд от окна и вернулся к большой двуспальной кровати, на которой лежала семнадцатилетняя девушка. В свете единственной свечи, ее лицо выглядело таким бледным и обескровленным, что было видно как болезнь, с которой мужчина боролся на протяжении последних пяти дней, вновь возвращается. Когда он приехал в усадьбу, София уже была на грани смерти и все эти дни, он провел в комнате девушки, борясь за её жизнь.

Он применил все свои знания, которые получил в лучших институтах страны и на практике у именитых врачевателей. Чернов боролся за жизнь Софии так яростно и так увлечённо, что не замечал, как дни сменяли ночи, а затем вновь восходящее солнце, чередовалось с луной.

Пять дней мучительных схваток с неизвестной болезнью. Пять дней, он был в этом огромном, чужом доме, практически один.

Проведя ладонью, по холодной щеке Софии, доктор тяжело перевёл дух. Он вновь оказался в самом начале своего пути, будто бы и не было никакого лечения. Ещё не так давно, девушка стала подавать первые признаки жизни: её дыхание участилось, кожа приобрела розовый оттенок, а под веками, зрачки приходили в движение и Чернов Николай ожидал пробуждения с часу на час. Он даже записал в своей книге о применяемых способах лечения торжество современной науки, над неизвестным природным недугом, которыми так полна российская глубинка.

Вернувшись к письменному столу, и осветив огнем свечи свои многочисленные записи, Чернов, нашёл первый исписанный им в этом доме листок и принялся за его изучение, пытаясь найти тот момент, когда допустил ошибку.

«Декабрь. Год 1799 от Р.Х. Саратовская губерния. Село Безродное, что в двадцати верстах от Царицына».

Пациентка: Звягенцева София Борисовна.

После падения с лошади во время прогулки, барышня разбила затылок. Из раны вытекло много крови и, возможно, попала инфекция, которая и привела к дальнейшей немощности пациентки».

Он, внимательно перечитал записи и опустился в деревянное кресло, ощущая как сонливость накатывает с такой силой, что чернильные буквы плясали по строчкам, перемешивая слова и превращая их в беспорядочный поток символов. В одно мгновение кириллица перестала хоть что-то значить и, откинувшись на спинку, Николай Семёнович закрыл глаза, погружаясь в темноту.

Он помнил тот день, когда получил письмо, с просьбой приехать в поместье Звягинцевых. Послание звучало как последняя надежда на спасение Софии и, будучи известным и весьма успешным доктором, Чернов не смог отказать. Он приехал так скоро как только смог, потратив на дорогу из Санкт-Петербурга много изнурительных дней.

Возница умчался прочь, развернув лошадей и подняв в воздух снежное облако. Чернов остался стоять, глядя на огромное здание и сжимая в руках свою поклажу, вмещавшую медицинские принадлежности и самые необходимые личные вещи.

Холодный, декабрьский ветер не давал возможности долго осматривать поместье, которое судя по своему виду, потеряло уход уже много лет назад. Со стороны могло показаться, что это здание вовсе нежилое.

Может быть, возница ошибся и привез его не туда? Заросший фасад здания невозможно было узнать, а заброшенные сады, вокруг поместья, уже давно превратились в густой лес. Когда-то о богатых землях Звягинцевых ходили легенды, которые доходили до самой столицы, куда глава семейства приезжал каждый год, для совершения своих торговых дел. Теперь же, после смерти Афанасия Ивановича, от былой роскоши не осталось и следа.

Чернов смотрел вслед скрывающейся между деревьев повозке, когда услышал звук открывающейся двери. На пороге стояла женщина, на вид лет сорока пяти, плотно закутанная в шаль, покрывавшей её голову и плечи, обрамляя бледное осунувшееся лицо.

– Заходите, доктор Чернов, мы вас давно ждём.

Мужчина, в знак приветствия дотронулся указательным пальцем до края головного убора и, подхватив вещи, поспешил в здание, прячась от ветра. За его спиной снежный вихрь с небывалой силой ударился о закрывшуюся дверь.