Шанс

Шанс

Городской сад, в котором ещё во времена советского ренессанса был построен клуб глухонемых, готовился к новому дню. Дворник дядя Федя выметал асфальтированную площадку перед строением, искоса поглядывал на раннего гостя и никак не мог вспомнить, где и когда он его видел.

А вот Михаил Андреевич Межин прекрасно помнил не только дворника, но и мальчишек, с которыми в этом саду каждые летние каникулы играл в футбол, а зимой до позднего вечера гонял шайбу на залитом дядей Федей катке.

Сидя на скамейке, он поджидал молодого человека, очень похожего на него самого, и смотрел на старую изгородь с кованой калиткой. Сразу за ней начинались путаные улочки, в которых надёжно прятался дом его детства. Где-то там, во дворах, возвещая о наступлении утра, орали запоздалые петухи, и как раз оттуда должен был появиться его давний знакомый. Он знал его с тех пор, как обрёл способность запоминать и так хорошо, как не знали даже собственные родители.

Когда-то уютно было Михаилу Андреевичу в этой колыбели, незыблемого принципа где «от каждого по возможности и каждому по труду». А ведь совсем рядом, но не так скоро, минуло уже лет тридцать, как страна поменяла имидж развитого социализма на недоразвитый капитализм. Теперь она на всех парах неслась в неопределённое, но, как повелось, светлое будущее, и ничто не могло её остановить.

Именно там почти в тот же час, только тремя месяцами ранее Михаил Андреевич, вытирая ладонью испарину, испачкал лоб, отдышался и обречённо поднял лопату. И чего им не хватает, картофелинам этим? Спешат, вверх тянутся…

Каждая хочет больше остальных солнца собрать. И неважно, что свет сюда не проникает - есть надежда, что однажды в погожий весенний день вынесут в огород и посадят. Поливать и окучивать будут, вот тогда-то они и исполнят великое предназначение… Вынесут, конечно, но скорее на помойку.

А может глобальное потепление виновато? Ладно, нечего кругом виноватых искать - ещё бабушка сетовала на неудобный погреб, а об изменении климата в те времена мало кто задумывался.

Он вздохнул и мысленно согласился с женой: выбрасывать по мешку каждый год непозволительная роскошь. Теперь они пенсионеры.

Так странно: только один день, отделяющий человека от его переломного дня рождения, и будто щелчок тумблера переключает отношение к нему окружающих. Постепенно начинаешь понимать, что путаешься у занятых людей под ногами, подобно сологубовской недотыкомке. Как удачно сказано у него: «Дерьмо, а бегает!».

Но возраст - мало о чём говорящие цифры, а вот сами цифры это уже не только возраст. Это ещё и сорок лет трудового стажа, исправная выплата хитроисчесляемых взносов от растущей заработной платы, в результате обмылок. «Руки мой себе, пожалуй, мыла ж на ноги не трать», потому что этот самый обмылок увеличиваться не торопится, несмотря на галопирующую инфляцию.

Михаил Андреевич подумал, что фразы уважаемых им великих писателей он грубо вырвал из контекста. Но как иначе? Если сохранить их на прежних местах, ничего не объяснишь – всё так и останется само собой разумеющимся.

***

Лезвие инструмента нашло что-то совсем для него несъедобное, и это что-то радостно отозвалось из забвения металлическим скрежетом.

- Суки, ещё железок накидали, - никого не имея в виду, посетовал Михаил Андреевич.

Лопата и так с трудом входила на четверть штыка. Прожилки глины чередовались с россыпями битого кирпича, отходами производства дореволюционного завода, которыми ещё в начале прошлого века засыпали истощённый песчаный карьер.

С того времени минула целая эпоха, включавшая в себя несколько жутких войн, не менее жуткой тирании, неопределённых сельскохозяйственных реформ и завершилась, как водится, смутой. Однако, что удивительно, не народной, а государственной. Причём, такой стремительной, что народ не успел даже развести руками, как, в большинстве своём, остался без средств.

На некоторое время он отвлёкся от неприятных мыслей, всецело посвятив себя археологии. С уверенностью можно было сказать только, что находка была твёрдой. В остальном она могла быть чем угодно, даже, страшно подумать, бомбой. Вспомнились рассказы родителей, как в дом попал то ли снаряд, то ли осколок от него, и теперь, затаив дыхание, он аккуратно удалял грунт вокруг углубления оставленного лопатой. А может это был совсем другой дом? Всё перепуталось.

Учитывая, сколько времени прошло с того момента, когда возможный боеприпас попал в землю, взрыв мог произойти в любую секунду, тем не менее, вызывать МЧС он не собирался. А вдруг там…

Кусок глинозёма, заключавший в себе возможное сокровище, упал под ноги копателю. Как неосторожно! А если бы рвануло!? Тут даже отлететь некуда! Смахнув пот с кончика носа, он поправил переноску и присел. При падении комок раскололся, обнажив ажурное основание непонятного изделия. Ваза, что ли?

Вскоре стало понятно, что находка ни что иное, как литая чугунная подставка для лампады, видел такие в детстве. Михаил Андреевич почувствовал лёгкое разочарование, вернувшее его в состояние привычной уверенности в том, что чудес не бывает. А чего он ждал, собственно, золотую гирю?

Выкопав в стене прохода небольшую нишу, он чисто по приколу, как говорится, аккуратно поставил туда освобождённый от земли артефакт, вытер ладонью испарину, испачкал лоб и… на секунду замер с поднятой лопатой в руках.