Шанс для Драко

Шанс для Драко.

Эпилог.

Я растерянно смотрел на желтоватую бумагу и никак не мог прочитать до конца написанное. Глаза все время запинались на одном и том же месте: «…приговорен к пожизненному заключению в Азкабане…», что? До мозга не доходило значение этой фразы, но подсознание вновь и вновь пыталось донести до меня важность слов: «…приговорен к пожизненному заключению в Азкабане…».
— Сынок, — мать выглядела еще бледнее и напуганнее, чем весь этот гребанный год под гнетом Лорда. Что может пугать больше этого психопата? Только это: «…приговорен к пожизненному заключению…». Отец!
Я не заметил, как выскочил из дому. Куда-то трансгрессировал, плутал по переулкам, заворачивал за незнакомые углы и бежал по магловским улицам. Прав был отец, я трус! Никчемный трус, который вечно бежит от всех проблем. Вот и сейчас… Куда я иду? Зачем? Ведь, треклятая бумажка все еще в моей руке. Вот она, жжет ладонь. Взгляд опять вылавливает отвратительное «…приговорен…» и я отворачиваюсь. Сжимаю кулак, комкая бумагу и хруст, с которым она мнется, кажется выворачивает меня наизнанку. Зачем? Зачем ты поступил так с нами, отец? Где все те идеалы, вбиваемые тобой в меня с детства? Честь рода Малфой. Где она теперь, эта гребаная честь? Богатства, власть… Тебе было всего мало. Теперь достаточно? Трус, я всего-лишь, мелкий трус, вечно прячущийся за папочку. Поттер, ты слышишь? Ты был прав! Все это время прав, за что я ненавижу тебя! И тебя, и твою умненькую Грейнджер и Уизли. Как же вы меня бесите, герои войны. Впрочем, разве я способен еще на ненависть? Мне кажеться, что внутри меня только пепел. Все сгорело. Отправилось в преисподнюю, вместе со всеми твоими идеалами, отец. Вместе со мной…
— Осторожнее! — звонкий возмущенный голос вырывает меня из оцепенения. Поднимаю взгляд и на миг теряюсь, утонув в теплых карамельных глазах, — Драко?
— Простите… — вздрагиваю от своего хриплого надломленного голоса. Опять хруст бумаги, непроизвольно сжал кулак.
— Ты же Драко Малфой, да? Я помню тебя, мы встречались на вечере твоей мамы.
Вглядываюсь в лицо. Красивая, до умопомрачения просто. Яркая, до рези в глазах. Рыжие, волосы, пухлые губы, стройная тонкая фигура. Девушка была такая хрупкая и солнечная, что забыть ее было бы трудно. И я вспомнил.
— Валерия Белова, — улыбнулась, так тепло и радостно, что я почувствовал себя лишним. Я так улыбаться уже не могу.
— Она самая, что ты здесь делаешь, Драко? — Конечно, она не могла не заметить, мой потрепанный костюм и полное отсутствие верхней одежды, хотя до тепла еще далеко. Не удивительно, что в ее голосе было беспокойство.
— Просто гуляю… — жаловаться не было сил. Зачем? Сколько еще я могу унижать себя ложным сочувствием? Ты ублюдок-Малфой, Драко, пора с этим свыкнуться.
Ясно, — в ее глазах будто разгорается пламя. И, удивительным образом, это пламя немного согревает меня. Достаточно, для того чтобы задержаться рядом с ней еще ненадолго. Я же эгоист, не так ли? Может из-за этого тепла глаз я и не сопротивляюсь, когда она осторожно разжимает мою руку и забирает гребаную бумагу. Она не читает ее. Нет, просто убирает в карман своего пальто. Вместо жесткой бумаги моя ладонь чувствует ее прохладные пальчики, затянутые в темные перчатки.
— Пошли, погуляем, — послушно бреду следом. Ее звонкий голосок, что-то рассказывает, постепенно загораживая меня от окружающих проблем. Понимаю, что замерз. Валерия, будто мысли читает, ведет к кафе и заказывает кофе. Мне — крепкий, без сахара, себе — со сливками и корицей.
— Можно с карамелью? — неизвестно зачем прошу официанта. Впрочем, неизвестно ли? Взгляд возвращается к карамельным глазам.
— Рассказывай, Драко, — произносит Валерия, когда я выпиваю первый большой глоток кофе. Крепость напитка бодрит. Странное чувство, будто все это время я находился под водой с заложенными ушами и не воспринимал мир ясно, а теперь, раз, и все обрело четкость. Звук, цвет, все ярче.
— Отца посадили, — эти слова, произнесенные вслух режут горло, как острый нож. Сглатываю вязкую слюну, а кажется, глотаю кровь. Даже вкус металлический и этот ненавистный запах ржавчины. Для меня кровь пахнет именно так. За этот год я точно узнал об этом.
— А подробнее? — закрываю глаза и устало тру их рукой. Делаю еще один глоток кофе, ощущая во рту сладкий привкус карамели. Уже лучше.
Не знаю, зачем рассказываю ей все. Валерия Белова абсолютно посторонняя девочка, более того, мы с ней и виделись то до сегодня только раз. На вечере, организованном моей матерью. Еще в те времена, когда Малфои что-то значили в обществе.
Но я все же говорю. Слова льются из меня непрерывным потоком и даже, если захочу, не смогу их остановить. А она слушает. Молча, не перебивая и не комментируя. Это помогает. Это ее молчание и огонь в глазах.
— Тебе нужно домой, Драко, — вздрагиваю. Это не те слова, которые я жаждал услышать. Внезапно ощущаю на своем подбородке тонкие пальчики. Мое лицо поворачивают так, чтобы я не смог скрыться от ее карамельного взгляда, — тебе нужно домой. Ты сильный Драко Малфой и тебе сейчас понадобиться эта сила. Посадили твоего отца, не тебя. Очисти фамилию, позаботься о мэноре. Что бы там не происходило, это поместье твоего рода! А еще не забывай о матери. Думаешь ее не ждет наказание? Ты ей нужен, Драко, больше, чем кому-либо, больше, чем она тебе.
Слова больно впиваются в меня, жаля все сильнее, но я собираюсь. Мне помогает этот огонь в ее глазах. Опять он.
— Мне пора… — пусть тихо, но зато уверенно. Она улыбается, немного грустно, но так тепло.
— Я верю в тебя, Драко.
И это ее «я верю в тебя, Драко» помогало мне в самые трудные минуты. Когда я пришел домой и выяснил, что мать забрали, когда состоялся суд и Нарциссу приговорили к принудительной потере памяти и домашнему аресту. Когда, после процедуры, моя мать смотрела на меня пустым, ничего не значащим взглядом. Всегда я вспоминал согревающее карамельное пламя и «я верю в тебя, Драко». И начинал верить в себя сам!