Шейха вызывали?

Глава 1. Аэропорт

В зале ожидания показное спокойствие.

Одни пассажиры уткнулись в экраны своих телефонов, вторые, положив на колени ноутбуки, что-то быстро набирали на клавиатуре. Дети, стараясь не шуметь, мелкими перебежками перемещались между рядов. Вот малыш, свесив голову набок, сам того не замечая, начал засыпать.

Время от времени, перекрывая монотонный гул толпы, бесцветным голосом звучали объявления о посадке на тот или иной рейс, перечислялись опоздавшие пассажиры, звучали просьбы не оставлять свои вещи без присмотра.

— Неужели в отпуск! — Около огромного окна стояла молодая женщина. Она смотрела на выстроившиеся в ряд лайнеры с триколором на хвостовом оперении и фюзеляже. Её слегка смуглая кожа казалась шоколадной на фоне белоснежного костюма, состоящего из шорт и длинного пиджака. Ноги обуты в сандалии, ремни которых оплетали мускулистые голени бывшей фигуристки или танцовщицы балета. —Как я устала. Прямо с трапа самолёта плюхнусь на песок, на груди повешу табличку: «Не кантовать!» И так целую неделю.

—Женька, тебе одной надо было лететь, а не тащить меня с собой. Так бы хоть познакомилась с кем-нибудь, —с нежностью в голосе журила девушку её соседка: женщина пятидесяти лет, умеренного телосложения и невысокого роста. Светлые волосы её ниспадали до плеч, а зелёные глаза смотрели с тихой задумчивостью. Одета она в белый ситцевый сарафан, украшенный набивной вышивкой того же белого цвета и простым кружевом.

—Мама, сначала мы найдём тебе жениха, а потом уже и за меня возьмёмся.

—Какого мне жениха! Я внуков хочу, а не жениха. Нет уж, вот ты себе найди хорошего парня. Не обязательно из этих, как там сейчас говорят, мажоров. Главное, чтобы рукастый был да тебя любил.

— Забыла?! — вдруг испуганно проговорила Женя и прижала ко рту пальцы. Её миндалевидные глаза вдруг сделались круглыми, как пуговицы.

— Что забыла? Утюг не выключила? — У женщины была такая светлая кожа, что малейшее волнение тотчас проступало красными пятнами.

— Нет, утюг я выключила! Забыла дать объявление, что едет Женька на курорт за женихами. Чтобы мы с трапа сошли, а они нам дорожку красную подогнали, лимузин там, корзину с цветами и оркестр с маршем Мендельсона. Представляешь. — Женька сделала шаг назад, слегка присела, вытянула одну руку, подняла кисть ладонью наружу, натянула маску серьёзности на лицо и голосом, полным торжественности, произнесла: — Внимание, всем женихам мира! На курорт едет Женька. И вот уже Том Круз несётся по волнам на белоснежной яхте, его догоняет на вертолёте Александр Петров, а на машине мчится сам Илон Маск!

Девушка так умилительно скорчила рожицу, что мама не выдержала и громко рассмеялась, но быстро «приглушила» звук, вспомнив, где они находились.

— Дурында ты у меня, Женька. Университет закончила, маленьким начальником стала, а какой была дурындой, такой и осталась.

— Яблоко от яблони недалеко падает. Какая мать, такая и дочь.

Две женщины, такие схожие и разные одновременно, за беседой не заметили высокого, статного мужчину, что на некоторое время остановился позади них, слегка нахмурился, потёр пальцами лоб, словно пытался что-то вспомнить.

— Мама, мы тебе на югах шейха найдём! Вот увидишь, он увидит тебя и лишится языка.

— Зачем мне немой Шейх? — Шутливое настроение не покидало женщину. — И потом, шейхи любят молодых. Давай мы лучше тебе шейха найдём.

— Мама, — Дочь театрально оттопырила губу. — Я в гарем не хочу. Мне на работе хватает серпентария. Согласна не иначе как на мужской монастырь.

Они опять громко рассмеялись. Позади послышались смешки. Мать и дочь обернулись. У близ сидящих соседей уши были заткнуты наушниками, а прочие были достаточно далеко. Правда, один мужчина был совсем близко. Но он стоял к ним спиной и прижимал к уху гаджет. «А если это шейх? — не унималась Женька громким шёпотом. Женщины прыснули. — Во всё время разговора он стоял позадь забора; речь последней по всему полюбилася ему (А.С. Пушкин). Стоит, слушает и уже придумывает план обольщения, похищения и влюбления».

Мужчина неожиданно закашлялся, но с места не сдвинулся.

— Женька, да хватит уже. Развеселилась словно мои первоклашки.

В это время объявили посадку. Пассажиры поднимались со своих мест и направлялись к стойке регистрации. Дети неожиданно начали плакать, мамы нервничать.

Очередь напоминала дождевого червяка, то раздуваясь в узлах, то сжимаясь до одного человека. Пёстрая толпа была одета по-разному: кто-то по-летнему, собираясь, как и Женька, прямо с трапа самолёта плюхнуться на пляже, другие были в костюмах, словно на деловую встречу летели.

Женька с мамой не торопились. Самолёт без них всё равно не улетит, да и места их никто не займёт.

Мужчина, что стоял за спинами Марьи Петровны, а именно так звали маму Женьки, и самой Женьки, отошёл к очереди. Он встал таким образом, чтобы держать женщин в поле зрения, но самому на глаза не попадаться. А женщины явно не спешили на посадку.

Мужчина поцарапал пальцами подбородок, поросший аккуратной бородкой. В его бегающем от стойки сканирования паспортов к матери с дочерью и обратно взгляде читалось явное беспокойство, словно он пытался узнать, летят ли они с ним одним рейсом или просто забрели в «чужой» отсек.

Очередь была наполнена суетой и шумом: одни пассажиры время от времени отрывали взгляды от экранов своих телефонов, другие переступали с ноги на ногу, вытягивали шею, пытаясь понять, почему же так медленно.

— Мужчина, паспорт и посадочный, — внезапно прорезался в сознание незнакомца голос служащей аэропорта.

— А? Э? — Человек выглядел растерянным, словно не понимал, что от него хотят.

Служащая в тёмно-синей униформе, удивительно ей идущей, дежурно улыбнулась и повторила сказанное на английском.

Мужчина склонил голову к одному плечу и приподнял бровь, нахмурился, продолжая смотреть.

— Папаша, чего тормозишь? — раздалось из очереди.

— Нужна помощь? — К служащей подошёл её коллега.