Шесть граней мира и войны

Шесть граней мира и войны

ГРАНЬ ПЕРВАЯ

Брошенный кубик катится по плоской поверхности, замедляется, натужно переваливается последний раз, прежде чем замереть. На верхней грани одна закрашенная белым лунка.

Крдык раскроил череп очередному наглецу, уже восьмому за год, осмелившемуся бросить вызов ему, мэйру самого большого в саванне поселения. Когда, много лет назад, Крдык сам сместил таким же образом предшественника и занял его хижину, достаточно было пять раз согнуть и разогнуть все пальцы на руках, чтобы пересчитать всё подвластное население. Это не считая детей, потому, что их считать нет никакого смысла. Часть всё равно сожрут хищники, часть уцелеет и неминуемо повзрослеет. Взамен сожранных народятся ещё.

Первым делом, новый мэйр выгнал двух жён из семи доставшихся ему от прежнего правителя, самых старых, разумеется. А самую молодую, с младенцем на руках, сменял на двух буйволов в соседнем поселении. И первые годы своего правления вполне обходился четырьмя оставшимися.

Удачливый охотник, сильный защитник от врагов и мудрый хозяин, Крдык за первые пять лет своего мэйерства увеличил число жителей подвластного поселения ещё на три раза согнуть и разогнуть пальцы на руках. К нему приходили из других деревень, убегая от бедности и слабой защиты. При нём реже терялись и пропадали дети, дорастая до возраста, когда их уже можно и сосчитать. Он вызвал на поединок и убил всех других членов совета общины, став этим советом сам, единолично. А как ещё можно управлять разрастающимся поселением? Члены прежнего совета теряли кучу времени, споря и пытаясь договориться. Но каждый тянул в свою сторону. Теперь на камнях совета, кроме самого большого, лежат их посеревшие черепа, и никогда не возражают мэйру, когда он принимает решения сидя на том, главном камне.

Собравшиеся селяне ждали, когда мэйр Крдык, расправившись с конкурентом, вернётся на своё место, усядется поудобнее и скажет, какую часть проигравшего поединок он съест сам, а что можно взять остальным. Детей уже послали за дровами для праздничных костров, ещё до поединка. Зачем тянуть, один из двух в любом случае оказался бы победителем, а проигравший – ритуальным обедом. Да и никто особо не сомневался в исходе дебатлов, зная опыт, хитрость и силу аргументов своего мейра.

Больше других, победе радовалась, пожалуй, старшая жена, опасвшаяся за своё будущее. В её годы менять обжитую хижину на хлипкий шалаш у реки вниз по течению совсем не хотелось. Теперь же, к её искреннему удовольствию, ей, как и всем, достанется кусочек неудачника. Пожалуй, она предпочла бы часть лёгкого или глаз. Лёгкое лучше всего немного подкоптить, а глаз сварить, а потом запечь с одной стороны на раскалённом камне.

Мэйр думал не долго и сказал, чтобы ему зажарили левое плечо побеждённого, а пока идут приготовления к празднику, нужно сделать пару дел. Во-первых, раздать жён убитого достойным охотникам или землепашцам. Поскольку бывший претендент жил в этом же поселении, то обязанность победителя – позаботиться о его семье. Пристроить троих молодых женщин, даже с детьми, в другие хижины не так уж и сложно. Желающие пополнить свои семьи найдутся. Крдык даже подумал, не взять ли одну себе, но решил, что не в этот раз, сперва надо сделать новую пристройку к хижине, или две, про запас. Жить в тесноте, да не в обиде, обычно не получается. Во-вторых, появилось свободное жилище вернее появится, как решится вопрос с женщинами. Кажется, кто-то из соседнего селения интересовался, можно ли перебраться сюда. Теперь можно. Надо отправить гонца с весточкой. Пусть переселяется, только мзду для мэйра приготовит, как полагается. И лучше всего, если переселенцем станет глиномаз. Тогда в качестве мзды как раз новая пристройка и появится. Решено.

Следующие три дня прошли спокойно, если не считать отбитого львицами от стада буйвола. И уже сожранного, включая большую часть костей. С пастухов, конечно, придётся спросить по всей строгости. Буйвол хоть и был староват, негож как производитель, но жилист изрядно. Где теперь столько буйволиных жил взять? Впрочем, пусть об этом голова у сельского складовника болит. Ему больше других жилы потребны. Пусть сам теперь с охотниками договаривается. Мэйру сейчас о другом думать надлежит. Дожди скоро. Это, знамо дело, всем и так известно, что дожди. А, вот, когда лить начнёт, когда перестанет и высоко ли вода поднимется – только колдунец у своих духов выведать способен.

Когда дожди недолгие и в заводь воды не слишком прибывает, то и сетями обойтись можно. Всё равно крупной рыбы будет не особо. А, ежели долго льёт и щедро, то такая рыба приходит, что сетями никак. Только острогой бить да по двое, по трое на берег выволакивать. И соли тогда надобно больше обычного впрок заготовить, чтобы всю пойманную рыбу завялить. А потом вяленную рыбку, да с бражкой… Мэйр глаза закрыл от предвкушения и даже представил, как две младшие жены стоят перед ним. Одна жбан бражки в руках держит, а другая рыбку вяленую ломтями, пока остальные по хозяйству, да с детьми. Неплохо бы, чтоб ещё одна с опахалом за спиной. Вот, для этого и нужна пристройка, а для пристройки глиномаз надобен.

Помечтав вволю, Крдык вышел из хижины и крикнул пробегавшему мимо мальцу, чтобы сбегал и позвал сюда коллунца. Малец застыл, пока мэйра слушал, затем стремглав умчался на окраину селения гордый важным поручением.

Вскоре, посыльный примчался обратно, голося, что колдунец ушёл к своим духам совсем и больше не вернётся.

– Это как это, – не совсем понял мэйр, – как не вернётся?

– Обычно! Как ещё? – Продолжал визгливо голосить малец. – Видать, с духами заболтался, теперь в своей хижине дохлый лежит.