Шестов

Шестов

       Шестов ф. и.

  Проснулся от шума ветра, дома посёлка стояли между деревьев. Пошёл на реку вытащить сети, пока не унесло. С высокого берега были видны волны, поднятые дующим навстречу течению ветром. Большая самоходная баржа плыла посредине реки. – Куда их несёт? Хотя в этих местах река глубокая, до следующей пристани доплывут.

       В сети были две большие рыбины и с десяток средних размеров, мелочь выпустил в реку. – Что с большими делать? Продать бы их. Надо в город ехать, зайду к Николаю Степановичу -

  Приятель и собутыльник Николай Степанович купил хорошую машину Нива лет десять назад. Основная в этом заслуга его жены Галины Герасимовны. Смыслом и целью жизни Галины Герасимовны была семья. Она всё время думала о детях и о Николае Степановиче, точнее не думала, а жила с ними одной жизнью. Они были частью одного целого. И меня она оценивала с точки зрения пользы для семьи. Я на неё не обижался. – Галина, привет. – Привет – Вы в город не собираетесь? – Собираемся Воскресенье. Ты с рыбалки? – Наловил немного – Ничего себе немного, еле тащишь – Две больших попалось, хочу продать в городе. – Сейчас поедем – Раздался из гаража голос Николая Степановича – Тебе помочь? – Нормально. Сейчас поедем. -

   Два часа езды и мы в городе. Базар недалеко от реки, рядом с пристанью. Я выложил на прилавок две здоровенные рыбы и десяток поменьше. У Галины Герасимовны ассортимент был большой: грибы сушённые и соленые, ягоды свежие и сушённые, мясо, вяленая рыба и приправы разные. Не слишком богатый местный народ всё - таки покупал. Есть нужно каждый день и цены не слишком высокие.

  Причалил красавец теплоход. Базар сразу наполнился. Цены поднялись. Среднего роста широкоплечий мужик, лет шестидесяти, в дорогом костюме, весь такой равнодушно-вежливый, европейский, остановился возле меня – В этой реке поймали? – Широкое, загорелое лицо, маленькие голубые глаза, нос картошкой, кучерявые, седые волосы. – Наш мужик. Где он так нарядился? – В этой – сегодня утром. Покупайте, не пожалеете. – Что я с ней делать буду? – Приплатите повару, он вам приготовит – Здесь так не принято. А вы наверно не из города? – Я из Алексеевки. Это километров сто отсюда. Он долгим взглядом посмотрел мне в лицо и ушёл.

    Я уже забыл про странного деда, когда он появился и сразу спросил – У вас  в Алексеевке Шестовы живут? – Ну я Шестов Сергей Петрович. Он уставился в меня. – Похож? – Извините. Давайте знакомиться – Я Шестов  Филипп Иванович. Мы с вами, наверно, немножко родственники. – Я растерялся от совершенно неожиданных слов. Галина Герасимовна, услышав наш разговор, оставила свой прилавок, благо покупателей не было, подошла к нам и спросила – Ваши родители кто были? – Иван Трофимович и Марья Петровна. Я их не помню, меня бабушка воспитывала Настасья Дмитриевна. Мы с бабкой вдвоём жили, потом я учиться уехал. – В каком году уехали? – В пятидесятом – Покупательница взяла в руки банку с солеными помидорами. Галина Герасимовна поспешила к ней.

                            2

  Когда проезжали мимо большого продовольственного магазина, Филипп Иванович попросил остановиться – Галина Герасимовна, давайте что нибуть поесть купим. – У нас дома всё есть, хватит. Что вы хотите покупать? – Водку, коньяк, вино и на закуску что нибуть экзотическое – Он протянул Галине Герасимовне несколько пяти тысячных купюр – Что вы.… Так много – Нормально – Мне сибирская щедрость Филиппа Иванович понравилась. Его европейская вежливость исчезла. Наш мужик и всё.

     За столом сидели долго, до полуночи, не меньше. Бабушку и родителей Филиппа Ивановича никто из нас не помнил, она умерла, когда нас ещё на свете не было. Старое кладбище оползень засыпал. Филипп Иванович рассказал о жизни в Германии. У него, оказывается, жена немка, двое детей. Живут в большом городе, название я не запомнил. Он владелец небольшого завода. Химию, какую - то производит. Сыну двадцать, дочери двадцать пять. Хвастался, что дети по русски свободно говорят. Наш мужик, даже материться начал.

     Я поднялся только светать начало. Пьянка пьянкой, а рыбалка, дело святое. Начал готовить снасти. Филипп Иванович проснулся, когда всё было готово. - Куда пойдём? – Куда хотите – Тут недалеко железнодорожный посёлок был. – Там всё растащили. – У меня там товарищ жил. Рядом озеро. – Он внезапно замолчал, лицо стало неподвижным. Успокоившись, продолжил – Давай туда пойдём – Пошли. Я давно там не был. -

    Место, где до начала пятидесятых стояли бараки, можно было определить издалека по молодым зарослям. – Подожди здесь, я сам схожу, посмотрю – Он вышел к ещё заметной железнодорожной насыпи, прошёл вдоль неё и скрылся в поросли,  выросшёй на месте бараков. Его долго не было видно.  

    Подойдя ко мне, спросил – Ты помнишь, где кладбище? – Не помню, заросло всё. А зачем вам кладбище? – Там мой дед похоронен и родители там – Наши здесь не хоронили – Я не Шестов Филипп Иванович, я Сытин Виктор Семёнович. Мы с Филиппом были друзьями. Он утонул в озере. Я взял его документы и уехал учиться. У него было направление в техникум. Мои родители были осуждены в сорок пятом за антисоветскую деятельность – Сначала я подумал, что он сошёл с ума – Ты не думай, я нормальный. Пошли на озеро.

   – Я место помню – Уверенно сказал дед. И уверенно пошёл впереди. – По дороге я думал, что у деда крышу всё -  таки снесло. Вчера выпили без меры. В его - то возрасте. Вышли к небольшой бухточке с песчаным пляжиком - Вот здесь мы разделись. Плавали, плескались. Я на берег вышел, оглянулся – Филиппа нет.

          Он сел на траву, я сел рядом. Молча, смотрели на озеро. С Востока дул прохладный ветерок. Маленькие волны плескались на серый песок бухточки, на мощные стволы деревьев, стоявших вплотную к воде – Ты всю жизнь здесь живёшь? – На Дальнем Востоке плавал – Теперь здесь будешь? – Возле самого берега плеснула большая рыба. – На что здесь жить. Работы нет. – В таких местах работы нет! В Германии такое представить невозможно. – Вы долго в Германии жили? – Долго. Я в той Европе всю жизнь – Там хорошо? – Что такое хорошо, по-твоему? – Я задумался. Филипп, не мешая мне, смотрел на воду озера. – Ну, наверно, когда у тебя есть то, что ты хотел. – Ага, получил, и больше ничего не хочется. – Я промолчал. – В Европе хорошо, удобно, но мне от той Европы тошнит. Я свой путь в Европу вот здесь начинал, вот в этой бухточке. Когда понял, что он утонул, стало страшно. Потом осознал, что его нет, и не будет. Он мне перед этим рассказал, что сегодня в Москву уедет, документы показывал. Нашел его документы, взял его сумку, его одежду. На станции спрятался в поезде. В городе переоделся и приехал в Москву. Окончил техникум, поступил в институт. Работал в Г.Д.Р., женился на немке, двое детей… Слушай, мы рыбу ловить будем? – Я быстро сообразил две удочки. Закинули. Ни одной поклёвки. – Сергей, у нас есть? – Я достал бутылку и два стакана, разлил. Вспомнил, отрезал два куска колбасы и хлеб – Как мне все-таки вас называть? – Называй Филипп Иванович, я и сам себя так называю. Давай за Филиппа. Да будет земля ему пухом. – Выпили – Между первой и второй промежуток небольшой – Сказал Филипп Иванович и налил – Давай за его бабушку Настасью Дмитриевну, она одна его растила -  Выпили. Молча смотрели на пронизанную солнцем, прозрачную воду озера. – Вы про ваших родителей не рассказали – Через несколько дней поле того как я уехал барак загорелся. Семь человек сгорели. Я через несколько лет узнал об этом. – Выпили за родителей. – У меня клюнуло, успел подсечь, вытащил здоровенного карася. Наловили больше десятка карасей. Солнце уже было в зените. Филипп Иванович лёг на траву и заснул.