Шик, блеск, чешуя! Не докажешь ничего!

1

Нет, мне всегда говорили, что с везением у меня большие проблемы, но чтоб настолько… Буквально за один будний день на меня свалилось ВСЁ. Сначала полка. Вполне надежная с виду деревянная конструкция решила поработать будильником, а заодно и шлифануть моё круглое лицо, не иначе как в попытке сделать его менее круглым. Не знаю, чем ещё она мотивировалась. Скорее всего, моим невезением. И вот, любуясь на ссадину и с чертыханиями вытаскивая из щеки занозу, я вижу, как по зеркалу зловеще ползёт щедрая трещина… Вот к чему бы это, а? Неужто к дождю? Да хоть бы уж и так! Думаю, что это будет меньшее из зол.

Потом у меня выкипела овсянка. Но это уже традиционно. Ещё я пролила горячий кофе и наступила в лужу, после чего на ней же и поскользнулась. А падая, едва не снесла локтем стол и ушибла затылок в попытке подняться. В общем, полный набор. Прямо-таки утренний джекпот! И уже потом, когда я оттирала плиту от овсянки и допивала остывшие остатки кофе, меня настиг контрольный удар. Раздался звонок от Веры – моей подруги, она же коллега и провидица местного значения по совместительству.

– К тебе придёт песе-е-ец, – мрачно провыла она в трубку голосом придушенной жизнью банши.

– Да ладно? Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, – зевнула я, почесывая ушибленный локоть, – а то он давно пришел, и даже уже прописался на моей жилплощади.

– Нет, серьезно, – голос вернулся к исходному, перестав изображать пятого всадника апокалипсиса, – ты поосторожней сегодня, а то карты как-то странно легли.

– Ага, постараюсь…

Предчувствие ещё больших неприятностей нависло надо мной грозовою тучей, из которой вот-вот прольется нечто, причем совсем не вода.

Оглядев масштабы бедствия, я начеркала в блокноте заметку, чтобы не забыть прикупить себе новое зеркало. Ведь смотреться в треснутое – так себе удовольствие. Хорошо, что не разбилось, а просто треснуло, так что примета не сработает! Или она уже сработала, причем с самого моего рождения. Работает и работает каждый день, без перерыва на обед, навешивая на меня все имеющиеся в арсенале проблемы. Но семь лет давно прошли, так сколько можно то, а?

Но новое зеркало прикупить всё же стоит, а то эта неприятная трещина, разделившая лицо на две полукруглых половины, как-то негативно влияет на мою самооценку. Не такая уж я и страшная.

Как бы то ни было, мне всё же иногда и везло, что уравновешивало всяческие мелкие неприятности, делая жизнь вполне терпимой. Например, стоило выйти из дома, как сразу же подъехал автобус. Да и погода сегодня оказалась на удивление приятной для позднезимнего дня. Птички пели, удивленные непривычным теплом, люди улыбались… А не-ет, это у меня просто колготки порвались, вот чего они так лыбились, сволочи. Пришлось возвращаться домой, чтобы переодеть, так что на работу я опоздала. Ненадолго, минут на десять, но моего везения хватило, чтобы на пороге нос к носу столкнуться с начальником.

– Семёнова…– протянул тот с обреченностью капитана Титаника, наблюдающего айсберг прямо по курсу.

– Андрей Егорыч…здрас-сти.

– Забор покрасьте, Семёнова. Совесть у вас есть?

– Совесть есть.

– А премии - нет! – съехидничал он, скрываясь в дверях.

Старший дизайнер Любочка окинула меня насмешливым взглядом со своего рабочего места и снова углубилась в монитор. А показавшаяся в дверях пару минут спустя бухгалтерша, хитро подмигнув, мышкой шмыгнула в свой офис. Она пришла ещё позже, а премию урезали мне. Вот так всегда… Если бы не мой неистребимый оптимизм, я бы всё это точно не вывезла. Спасибо ему и эндорфинам, которые лечат мои нервы вместе со вкусными печеньками.

Спустя пару минут по офису поплыл запах кофе. Почему нет? Мне положено, за вредность.

На запах выползла бухгалтерша, к ней тут же присоединилась Любочка, и возле кофемашины открылся филиал местной лавки у подъезда для обсуждения одной невезучей меня. Вот насколько же у людей жизнь скучная…

Монитор замигал, выдавая графики и таблицы, и одновременно запищал телефон. Из отдела статистики требовали срочный отчет. В пятницу? Они что, серьезно? Хотя, если Егорычу что-то взбрело в голову, то он его и в субботу потребует.

Макая ароматное овсяное печенье в горячий напиток, я одним пальцем набирала письмо для отправки требуемых данных, когда одновременно вдруг случилось две вещи: размокший кусочек предательской выпечки вообразил себя чемпионом по прыжкам в воду и шлепнулся обратно в кружку, расплескав кофе по столу, бумагам, мне, и… распахнулась дверь, чтобы снова явить пред мои светлы очи Андрея Егорыча. Что-то он сюда зачастил. Причем не в самое лучшее для меня время! Эх…

Тоскливо оглядев россыпь коричневых пятен в радиусе полутора метров и эпицентр в моём лице, начальник тяжко вздохнул.

– Семёнова, тебе когда-нибудь говорили, что ты ходячее бедствие?

– Да. Только что.

– Тебя что, бьют? – нахмурился он вдруг, заметив мою раненую невезением щеку.

Ага, по самооценке. Каждый день.

Залитая клавиатура подмигнула задорной искрой, за что была тут же перевернута кнопками вниз, а я в панике кинулась искать салфетки по ящикам стола. Где-то тут они валялись, точно помню! Брезгливо оглядев запачканный стол, начальник сложил бумаги на самый его краешек, который избежал быть помеченным сладким кофе, и приосанился, красуясь перед Любочкой за чужой счёт. Бросив на неё короткий взгляд и высокомерно скривившись в мою сторону, он выдал:

– Будь другом, найди себе замену, Семёнова. И постарайся в ближайшее же время. Я от тебя чертовски устал.

– Таких друзей, как вы, в музее заждались, – пробормотала я, проводив чужую спину хмурым взглядом.

Жаль, моё невезение не заразно и не передается воздушно-капельным путём отдельным особо отвратительным личностям. А то я бы с удовольствием начхала кое-кому в его высокомерную физиономию. Подумаешь, опоздала, подумаешь, кофе разлила! Помнится, когда Любочка позволила себе то же самое, так ей громко посочувствовали, и даже поделились салфеточкой. А я… Я – это я. И самое обидное, что старшему дизайнеру Любочке едва минуло двадцать пять, тогда как мне, всего лишь её помощнице, давно за тридцать. Невезение? Скорее уж злой рок.