Школа № 69

Школа № 69

Школа № 69

РАССКАЗ

Я сразу и легко согласился. Подозрительно легко, чему сам был крайне удивлен, потому что никак не ожидал подобного. Как будто я ждал этого приглашения. Хотя и не обрадовался, но оно не было для меня неожиданным, и я принял его как должное. Я настолько соскучился по прежней работе и не представлял жизнь без нее? Не соскучился и представлял. Уже третий год я был свободным человеком. Мог ложиться в любое время, когда только пожелаю. Раньше такое было немыслимо. Я мог смотреть сериалы до двух часов ночи, не думая о том, что мне рано вставать, и я должен выспаться, иначе весь день буду чувствовать себя разбитым. Я знал, что я мог проваляться до десяти и вообще не подниматься до самого обеда. А почему бы нет? Я был хозяином своей судьбы, хозяином самого себя. До обеда я никогда не спал. Даже в те времена, когда злоупотреблял алкоголем. Не проходило недели, чтобы я не нахлестался вдрызг. Как говорится, до положения риз.

И утром просыпался с похмельным синдромом, состоянием, которого не пожелаешь и врагу.

Уже пошел третий год, как я не беру ни капли. И нет никакой тяги к спиртному. И жизнь ко мне обратилась своей прекрасной стороной. Уже нет по утрам головной боли, сухости во рту, учащенного сердцебиения и желания всё послать к черту, чтобы тебя ничем не доставали, работой ли, общением, телефонными звонками. Вот когда я почувствовал вкус к жизни, легкости и свободы.

Зачем же я снова хочу накинуть на себя ярмо и, как бурлак, тянуть воз, напрягаясь изо всех сил? Мне это надо? Деньги? Денег мне хватает. Богатым я не был и никогда уже не стану. Конечно, я живу не в роскоши, но могу себе позволить хорошие продукты, покупку новой одежды, а полгода назад я купил большой плазменный телевизор, который висит в гостиной на стене, и я могу смотреть его с дивана.

Что же меня заставило сразу дать согласие и не поломаться, чтобы меня упрашивали, заглядывая с ласковой улыбкой мне в глаза и расписывая мои достоинства?

И вот, господа, я обделался в первый же день по полной программе. Я элементарно самым наглым образом проспал, хотя в этот раз я не засиживался допоздна перед телевизором. Или я спал очень крепко, что не услышал будильника или не поставил будильник, что со мной иногда случается. Но до этого подобное не было настолько пагубным. И вот я подскакиваю, как сумасшедший и вспоминаю, что у меня сегодня первый рабочий день после долгого трехлетнего перерыва.

Гляжу на часы. Восемь. Я безнадежно опаздываю. Нужно ускоряться, всё делать очень быстро. Привести себя в порядок. Дойти до школы. Приготовить всё к уроку: доску, конспекты, сходить за классным журналом, собраться с мыслями. Узнать, какой у меня класс. Нет! Это нереально. Нужно позвонить завучу, узнать, есть ли у меня первый урок и попросить перенести его, потому что у меня непредвиденные обстоятельства. Я еще не знаю какие. Но придумаю на ходу. Что-нибудь же должно мне прийти в голову!

Но я не делаю этого шага, решив почему-то, что первого урока у меня нет. Нет – и всё! Наверно, потому что мне этого очень хочется. И не может же быть всё плохо и сразу. Я уверен, что всё именно так. А ко второму уроку я должен успеть. Но всё равно надо ускоряться. Поэтому все процедуры сворачиваю до минимума. И стараюсь не делать никаких лишних движений. Только самое необходимое. Вместо полноценного душа с вехоткой и мылом, лишь брызгаю на лицо и вытираюсь. В конце концов, не мог же я загрязниться, проведя ночь в постели. На завтрак кофе и бутерброд с сыром. Кофе не очень горячее, а бутерброд на три хавка. Самое главное – дресс-код. Достаю костюм, который я не надевал три года. Выглядит он вполне прилично, почти как новый. Даже брюки гладить не надо.

Конечно, костюм не мешало бы освежить. Но это на потом. А пока и так сойдет. Но тут меня ожидал удар. Брюки не сходились на поясе. За те три года, пока костюм отдыхал в шифоньере, я добавил в весе десять килограмм. Да, за три года сидения дома я подобрел, расплылся и вообще проявил полное равнодушие к своей фигуре. А ведь уже представлял себя в строгом костюме, голубенькой рубашке, темном галстуке и лакированных туфлях. И вот всё рухнуло в момент. Обвал, землетрясение! Пришлось отказаться от всей этой красоты и подумать о более скромном наряде. Благо современная школа не требует строгого дресс-кода ни от учителей, ни от учеников. А ведь были времена, когда без костюма и галстука тебя не пустили бы за порог. Придется выбрать плебейский вариант, то есть джинсы, а поверх голубенькой рубашки черная кофта, которая не могла скрыть уже заметного животика. Для джинсов больше подходят кроссовки. Но это был бы уже перебор. Всё-таки я не учитель физкультуры, чтобы щеголять в этой тинэйджеровской обувке. Поэтому лакированные туфли остаются, хотя это явный диссонанс с джинсами. Несколько по-клоуновски, но всё дает понять, что перед вами не гопота, а солидный мужчина интеллигентной профессии. К тому же дамы всегда начинают осмотр мужчины с обуви.

Теперь нужно выбрать портфель. Разве нельзя было сделать это с вечера, без всякой спешки? Есть большой портфель, в котором умещалась целая упаковка пива и еще оставалось место для методических пособий и тетрадей с конспектами. Этот портфель у меня сохранился еще со студенческих лихих лет. Но бока у него чуть потерлись.

Есть портфель среднего размера, в который входило две-три бутылки водки, пара общих тетрадей и методичек. Я его приобрел на первую зарплату. Но в нем заедал замок. Я выбрал минимальный вариант, чтобы не обременять себя с первого трудового дня. Но какие брать методички и конспекты? Я же не знал, в каких мне классах поставили уроки и по каким предметам. Кроме истории, я вел географию, литературу и обществоведение. Почему-то беру конспекты за пятый, шестой и седьмой класс. Больше ничего и не войдет. На этом я успокаиваюсь. В конце концов сориентируюсь и без конспектов.

Черт! Чуть не забыл! Я же не побрился. Это еще занимает три минуты. Но идти с щетиной –уже перебор. Поглядел в зеркало. Конечно, не фонтан. Не то, что я представлял в мечтах. Вряд ли дамы пленятся моей внешностью. Старшеклассницы уже точно. Для начала и это пойдет! А теперь в путь! Я и так уже слишком задержался.