Школа бытовой магии

Школа бытовой магии

К.А.

Есть столько тайн и на земле, и в небе –

всей вашей философии не снилось.

Шекспир, «Гамлет».

Бродишь иногда по городским дебрям, рассеянно, как лось в новолунье. Всматриваешься в лица людей, чтобы понять их мысли, заглядываешь в окна домов и государственных учреждений…

Никакого шпионажа, просто интересно видеть фрагмент картинки и додумывать недостающее. Кажется даже, что со временем обретаешь суперспособности – проникать сквозь стены и стёкла, слышать все голоса города…

«От окраины к центру», как сказал Поэт… Зная, чьи это слова – невозможно написать с маленькой буквы.

Но сначала нужно добраться до московской окраины.

Даже для опытного пешехода-скалолаза немало сложных препятствий. Заборы, охраняющие другие заборы, траншеи и котлованы, ангары для бронепоездов, некие постройки, похожие на выкопанные из земли подземелья гладиаторов, невероятные сараи, остатки пиршества великанов, не доевших щебень и железо, внезапные овраги, джунгли, буреломы и другие труднопроходимые места… Великий город защищает себя от всяких непонятных. Если приличный человек – приезжай на транспорте! А неприличным не место в столице.

К тому же мы находимся в предгорьях. Москва – пик, вершина и оттуда разный мусор падает в провинциальную долину. Иногда и люди падают. Не выдерживая разреженного воздуха конкуренции. Так и говорят: «не удержался в Москве».

Бывшая столица княжества, царства, империи, мирового коммунизма… Где золото партии?! Не знаю. А серебро – вот! Единственный памятник Ленину на колёсах, стоящий на задворках Ярославского вокзала. Слишком яркий, чтобы быть из алюминия.

Я в Москве не первый. До меня в столицу заглянула осень… Деревья оделись в солнечные платья, небо – чистая синева… Войска туч только выстраиваются на горизонте.

Граница Москвы не всегда обозначена знаками, но над ней сам воздух шелестит невидимыми купюрами. Пара шагов – и квадратные метры становятся втрое дороже. Пусть окраина – но столичная! Прочь, мотыльки-нищеброды! Летите к своим тусклым огонькам!

Большая проблема Москвы в том, что она окружена окрестностями… Криминальными и безработными окрестностями. Вот над головой пролетела жужжащая механическая каракатица и сразу представился рапорт полицейского своему начальству:

– Докладываю! Бронированный дрон-камикадзе завершил миссию в Мытищах. Удачно маневрировал, в результате чего сбит кирпичом лишь на двадцатой секунде. Устройство успело передать информацию о настроениях граждан и особенностях ландшафта…

Оглядываюсь назад. Горят огни уходящего поезда, но ярче них горят на закатном солнце медные провода. Но ещё ярче горят глаза людей, лежащих на насыпи и желающих украсть эти провода… Скоро ночь набросит своё тёмное покрывало и злоумышленники станут невидимыми…

Но есть и силы добра! Вот здесь, в каменном ущелье под железнодорожным мостом, живёт волшебник, современный Робин Гуд. Его домик – фанерный билетный киоск. Подойдём ближе… Постойте, это ведь женщина! Впрочем, стекло такое толстое и грязное, что деталей не разглядеть. Да и всем пофигу! Да и сложно сохранить женственность, работая кассиршей! Кто когда-нибудь говорил кассирше, что она прекрасно выглядит?

Официальное название профессии – «кассир билетный». Странное прилагательное, похожее на обзывательство. Почему не говорят «юрист законодательный»? «Бухгалтер амбарный»? «Продавец товарный»?

Непростая работа. Если бы все остановки назывались так сладкозвучно: «Улица Вешних вод» или «Изумрудная»… Но попробуйте сто раз за день услышать «Комбинат твёрдых сплавов»! К вечеру чувствуешь себя чушкой на этом комбинате или что они там сплавляют.

Вообще от многого может озлобиться кассирша. От нищеты и непрестижности ремесла, заниматься которым заставляет жизнь, а не мечта. Разве кто-нибудь в детстве говорил, что хочет стать кассиршей, и весь класс поворачивался, недоверчиво ахая?

От жары и духоты, от стужи и сквозняков. От тесноты, от разных невнятных, говорящих на тарабарском языке, а также мутных харь, не знающих, куда сами едут, а также не умеющих выговорить «Улица Шарикоподшипниковская» и тех, кто перепутал кассиршу со справочником или пунктом сдачи ржавых медяков. От приказного тона каждого второго. От того, что только трое из сотни скажут «добрый день!» или «спасибо». От того, что стоит на секунду скрыться из окошка – как сразу снаружи звучит вопрос: «Где эта грёбаная овца?!» Сложнее работы с людьми только одно: непрерывная работа с людьми.

Но сила человеческого духа – это сила сопротивления! Устоять во встречном потоке, не начать металлически рявкать в ответ!

Что же делает наша фея-кассирша? В преисподней своего киоска?

Она делает единственное доступное ей добро: своей волей продлевает действие проездных билетов. Конечно, не всем, а только бедным. Когда в кассу просовывается сморщенная рука старушки или узкая ладонь студентки с бросовым колечком, или натруженная рука многодетной мамы без следов маникюра, или поеденная морозами лапа работяги, с мозолями на мозолях… Фея вбивает неверную дату, на неделю вперёд.

Мелочь? Кому как! Не сосчитать утренних пассажиров, бросающихся к автобусу, на который нельзя опоздать, и с ужасом вспоминающих, что проездной кончился… Но он вдруг не кончился! Это чистое волшебство.