Школьные годы чудесные

Школьные годы чудесные

- Маркина, дай списать!

- Дурак ты, Петренко, отстань от убогой, - невыносимо красивая Леона подошла к Вадику, томно вздохнула. - Ура, скоро я вас больше не увижу, однокласснички.

- Ну тогда ты дай, на прощание, - Вадик не растерялся и схватил Леону за задницу, задрапированную тёмно-синим шёлком. "Валентино какой-нибудь", - по привычке позавидовала Лизка, одёрнула своё купленное на распродаже платьишко и под заливистое Леонино "размечтался, придурок!" вышла во дворик.

Выпускной отмечали с размахом. Родители не поскупились, скинулись по среднемесячной учительской зарплате и арендовали для своих драгоценных дитяток самое пафосное заведение в городе - развлекательный комплекс "Тайга-хаус", с гостиницей, бассейном и фотозонами. Одноклассники хлебали дорогущее шампанское, позировали для трендового фотографа, пилили видеоролики в соцсети. И только Лизка в одиночку болталась по территории, стараясь не попадаться никому на глаза.

В этой навороченной гимназии Лизка училась по программе для сирот. После смерти безвременно спившихся родителей её забрала тётка, жёсткая и несгибаемая, словно стальная арматура. Она в две смены драила полы в круглосуточной аптеке, гоняла алкашей и покрикивала на провизоров, когда те впаривали покупателям дорогие, но бесполезные лекарства.

Однажды Лизка пожаловалась на одноклассников, но тётка без малейшего сочувствия отрезала: "Не вздумай прогибаться. Запомни, таким, как мы, остаётся только достоинство. Унизишься хоть раз - и всё, считай, сдохла".

Сдыхать Лизка не хотела, а потому отчаянно огрызалась на нападки золотых детишек, не позволяя им брать над собой верх. На выпускной она, конечно же, не собиралась, но родительский комитет решил, что "раскалывать дружный детский коллектив по материальному признаку неэтично", и после майских классная руководительница молча сунула Лизке приглашение.

А потом случился последний звонок.

Их класс и правда был дружным. По крайней мере, против Лизки все дружили одинаково. И когда её позвали отметить последний звонок в загородном доме Артурчика Карчикяна, который к тому же нравился Лизке с седьмого класса, она - идиотка - так обрадовалась, что тайком от тётки потратила накопленные с соцвыплат рубли на миленький брючный костюмчик. Даже модница Леона процедила: "Ну ничё так, Маркина, приличненько."

После комплимента Лизка расцвела, расслабилась, почувствовала себя ровней дерзким мальчикам и наглым девочкам. Пила вино, смеялась над непонятными шутками и даже попробовала кальян. Правда, потом кружилась голова, Лизка откашливалась, запивала кашель вином и, счастливая, поглядывала на красавицу Леону, на статного темноволосого Петренко, на миниатюрную Таню Лесниченко, которая без стеснения целовалась с Димкой Ярошиным, на Чернову, Лебедева. Смотрела на Артурчика, на остальных, будто спрашивала заискивающе: "Я же с вами, да?"

А они улыбались в ответ. Или скалились?

Прогнулась девочка. На минуточку всего дала слабину, а стая почуяла. И понеслась.

"Лизок, принеси водички, тебе не сложно?"

"Лиз, я где-то телефон бросила, не помню. Поищешь?"

"Маркина, тащи пиццу, разогрей только, я холодную не ем".

"Слышь, убогая, я тут пиво разлил, вытри".

"Эй, чмошница, а слабо мне кроссовки облизать? За сто евро?"

- Что? - Лизка вздрогнула, обернулась. Пьяный Артурчик стянул с ноги белый с яркими полосками кроссовок и протянул ей.

- На, да поаккуратнее, не поцарапай - это Баленсиага.

И заржал.

В гостиной внезапно стало тихо. Это зрители замолчали или в Лизкиной голове отключился звук? Она подошла к Артурчику, взяла кроссовок - руки даже не тряслись - и, размахнувшись со всей силы, ударила парня рифлёной подошвой по лицу.

Что было дальше, Лизка плохо помнила. Не хотела помнить. Её не избивали, нет. Дёргали, таскали за волосы, тыкали лицом в кошачий лоток, заставляли лизать обувь и пить из унитаза. Кричали, обзывали. Велели раздеться до трусов. На изнасилование не решились. То ли испугались, то ли побрезговали. Приказывали петь и снимали на телефоны. Под утро вывели за ворота, отдали одежду. Артурчик только ухмыльнулся ей вслед: они оба - они все - знали, что жаловаться Лизка не будет. Некому.

У входа в кухню Лизку остановил официант:

- Туда нельзя, девушка, вход в зал с другой стороны.

Лизка промямлила:

- Там это, сюрприз, мы... нам шампанское надо.

Заперлась в туалете, вылила в вино содержимое колбочки, которую весь вечер судорожно стискивала в кулаке, боясь и надеясь раздавить. Не раздавила. Значит, так надо.

Только бы тётке не влетело за пропажу медикамента. Наверняка узнают, что Лизка вместо неё убираться ходила и по шкафчикам шукала. Тётка не виновата, Лизка сама всё сделала. Да и записку оставила, разберутся. А она, считай, сдохла.

Пригладила волосы, поправила платье, подхватила бутылку, вышла в зал. Взяла со столика два бокала и подошла к скучающему однокласснику:

- Ну чё, Артурчик, выпьем?