Школьный закуток.

Школьный закуток.

В этот небольшой закуток, расположившийся в самой глубине школьного двора, солнце практически никогда не запускало своих проворных лучей. Земля здесь была усеяна обломками кирпича и бетона, оставшимися после очередного ремонта, а по углам кучами громоздилась испорченная школьная мебель. В воздухе витали нелицеприятные ароматы, свойственные для мест столь запущенных. И посреди этого рукотворного хаоса сидел, на кучке старых сырых коробок, мальчик. На вид ему было лет четырнадцать, не больше. Блондинистые, с легкой серостью оттенка, волосы. Невыразительное лицо, на котором тут и там возвышались холмики прыщей. Замызганная школьная форма, в некоторых местах покрытая мелом. Мальчик тихо плакал, стараясь издавать как можно меньше звука, и явно чего то опасаясь.

-Эй, я нашел его, он тут сидит!

Следом за этой фразой, выкрикнутой звонким мальчишеским голосом, раздался едва уловимый уху звук, и в плечо сидящего ударил камень. Он вскрикнул от пронзившей тело боли, но остался сидеть на коробках, старательно пряча руками голову. В закуток один за другим вошли шестеро подростков, примерно того же возраста. Их взгляды были полны презрения и злобы. Самый старший и, видимо, самый главный среди них, вышел чуть вперед, пиная в сторону несчастного небольшой кусок кирпича.

-Ну что, Иван? Допрыгался ты. Мы вроде тебе говорили чтобы ты рядом с Нинкой не шлялся, а ты значит решил что наши слова пустой звук? Ну, пиняй на себя. Готов к «веселью», заморыш?

Группа подростков, словно стая озлобленных волков, набросилась на мальчика, начав методичное и жестокое избиение. В ход шли ноги, руки, и подвернувшиеся под руку обломки мебели. Жалости они не знали, или не желали знать, выплескивая всю накопившуюся злобу на своем беззащитном противнике. Этот ужас продолжался минут пять, не меньше. Сочтя что «развлекаться» дальше будет уже опасно, юные ублюдки отошли от своей жертвы. Лидер усмехнулся, наблюдая за разбитым в кровь лицом противника, бессильно сжавшегося на превратившемся в бумажное месиво ложе.

-Ну что, заморыш? Понравилось? Ну ты и урод. Даже мамаша твоя на тот свет отправится решила, лишь бы на твою рожу не смотреть.

Смачно сплюнув, лидер махнул рукой, и подростки покинули закуток. Иван бессильно заскулил. Все тело беспощадно ныло. Из носа и рассеченного лба струилась кровь. Наверняка были сломаны несколько ребер. И все почему? Потому что подошел не к тому человеку не в то время? Мир жесток, и всегда был жестоким. Попытавшись подняться с раскуроченных коробок, Иван взвыл от боли и повалился обратно. За что? Ну за какие прегрешения ему предначертана столь жалкая судьба. Заслужил ли он это?

«Не заслужил. И в то же время заслужил.»

Мальчик напрягся, ожидая новых подлостей со стороны вездесущей судьбы, однако закуток все еще был пуст. Этот голос… был очень странным. Нечеловеческим, что ли?

«Не заслужил, потому что ты не сделал в своей жизни ничего плохого.»

Иван попытался обернуться, что аукнулось ему адской болью. Тем не менее, сзади тоже никого не было.  Вокруг было пусто, а голос звучал. Звучал откуда то не отсюда. Звучал отчетливо. Хотя, нет, трудно было сказать что он действительно звучал. Создавалось ощущение что слова проникают напрямую в разум, минуя несовершенный слуховой аппарат.

«Заслужил, потому что ты слаб. Слабость – грех. И за этот грех приходится расплачиваться.»

Перед глазами Ивана воздух чуть колыхался, формируя призрачную фигуру человека. Скорее даже ребенка. Слишком уж миниатюрным было телосложение. Фигура стояла, «смотря» на него, а он, ошеломленный и испуганный, мог лишь пялиться на нее в ответ. Пожалуй, если бы он мог бежать, он бы уже вылетел из проулка пулей, голося на всю округу. Но он не мог.

«Послушай, я ведь могу помочь тебе. Помочь тебе стать сильнее.»

-Кто… кто ты?

Иван сглотнул. Эти слова дались ему с немалым трудом. Челюсть, по которой заехал чей то ботинок, нещадно болела, и плохо шевелилась.

«А так ли это важно? Я предлагаю тебе силу для мести. Весь вопрос в том, готов ли ты воспользоваться этой силой?»

-Какая сила? О чем… о чем ты?

«Сила это всего лишь сила. Средство. Инструмент для достижения своих целей. Скажи мне, ты хочешь отомстить? Хочешь чтобы эти унижения прекратились?»

-Хочу…

«И ты совершенно прав в этом стремлении! Я дам тебе эту силу. От тебя мне нужно лишь одно.»

-И что же?

«Твоя ненависть, Иван. Возненавидь.»

Иван содрогнулся всем телом. Воспоминания которые начинали всплывать в голове рвали его сердце на части. Мама… его мама. Как рано она покинула его, оставляя в этом жестоком мире. И как трагично.

-Я… я уже их ненавижу.

«Ха-ха. Нет, дорогой мой. Это не ненависть. Истинная ненависть подобна яростному пламени, бушующему в глубинах преисподней. Твоя же ненависть… это и не ненависть вовсе. Ты лишь обижен. Сильно обижен, но и только. Я же прошу тебя Возненавидеть. Ты же сможешь?»

Скрип тормозов. Звон разбитого стекла, и людские крики. Мама лежит на асфальте, с неестественно вывернутой шеей. Возлюби ближнего своего? Да, она часто об этом говорила. Мир зиждется на любви, сынок. Лишь так можно проложить путь к свету. Ненависть не принесет ничего кроме ответной ненависти. Поглощая мир своим ненасытным чревом.

-Я не могу…

«Не можешь? А, понимаю. Мамочкин сынок, даже после ее смерти ты не можешь отпустить ее нравоучения. Но что от них толку сейчас, дорогой мой? Твоя мама бросила тебя, оставила одного. И вот, ты лежишь тут. На обоссаных картонных коробках, размазывая по лицу собственную кровь. Такого значит хотела твоя мать?»

-Замолчи!

«С чего бы мне молчать? Я предлагаю тебе силу, я предлагаю тебе месть! А ты отказываешься от нее! Никчемный слабак! Не удивительно что над тобой издеваются. Не удивительно что твоя мать бросила тебя!»

-За… замолчи, гад! – Иван содрогнулся от с трудом сдерживаемой ярости. Любые движения причиняли ему страшную боль, но он был готов вот вот вскочить, преодолевая страдания, и броситься на эту проклятую тень.

«О? Гнев? Близко, близко. Но не то, Иван, не то. Всего лишь гнев. От праведного гнева толку немного, если он не подкреплен силой. Возненавидь, Иван. Возненавидь.»

Вкрадчивый, приторно сладкий голос, проникал во все уголки разума. Возненавидь? Может и правда, стоит. Стоит возненавидеть. Стоит отомстить обидчикам самым страшным образом. Стоит… а почему бы и нет, в самом деле? Иначе они так и продолжат издеваться над ним.

«Давай же, это куда проще чем кажется. У тебя нет другого выхода. Почти все эти ублюдки из влиятельных семей. Даже если ты будешь жаловаться, они отделаются легкими выговорами от директора, не более. Возненавидь… и они во сто крат пожалеют что так с тобой обходились. Возненавидь…»

-Я… я их… ненавижу? – в разуме Ивана, и так подточенном болью и сладкими увещеваниями, царил настоящий хаос. Хаос поглощающий здравый смысл и мораль. Хаос может стать всем. Хаос может стать морской глубиной или горными пиками, пламенем ада или мягкой прохладой райских кущ. И сейчас в глубинах юной души рождалось страшное чувство, истинной форме которого не место в этом мире.

«О, первые искры пошли? Я смотрю ты уже готов возненавидеть. Так выпусти свою ненависть! Срасти ее со своим гневом, и преврати в силу! Я знаю, ты можешь!»

И в этот момент с громким свистом в воздухе промелькнуло нечто, врезаясь в туманную фигуру. Туман колыхнулся, теряя человеческие очертания. В таинственном голосе появились нотки раздражения, и даже, на секунду показалось Ивану, признаки страха.

«Кто ты? Пошел прочь, он мой!»

-Твой, говоришь? – в закуток вошло новое действующее лицо, которое Иван ну никак не ожидал тут увидеть. Школьный дворник Матвей Семенович, славившийся вечно грязным видом давно не мывшегося бомжа, и согласно слухам активно злоупотреблявший спиртное. Лет ему было весьма немало, судя по длинной седой бороде и глубоким морщинам, покрывавшим все лицо. Но на памяти Ивана он ни разу не посещал этот угол, занимаясь уборкой лишь на дорожках и основной части двора. Матвей Семенович прошел мимо фигуры, и поднял с земли свою метлу.

-Тварь, что ты забыла в этом мире? Отвечай мне! – голос дворника был на удивление тверд и звонок. Совсем не похож на голос человека, каждый день совершающего активные возлияния.

«Он мой! Уйди, мерзкий старик! Он сам меня позвал. Он жаждет силы! Он жаждет отомстить своим обидчикам, столь жестоко избившим его.»

Старик задумчиво уставился на фигуру, а после на замершего в недоумении Ивана.

-Это правда, мальчик?

-Я… я не знаю. Он предложил мне силу, но…

-Силу? Мстительный дух предлагает тебе силу? А сказала ли тебе эта тварь цену за свои услуги, молодой человек? – старик смотрел на Ивана внимательными, усталыми глазами человека, повидавшего на своем веку очень много того, что лучше бы и не видеть вовсе. –Можешь не отвечать. Вижу что ты не знаешь во что ввязываешься.

«Он мой! Мой!»

-Захлопнись. Не по правилам играешь, мерзкое порождение. Слушай сюда, малец. В этом мире платить надо за все. И не существует никакой «силы» которую кто то может безвозмездно тебе дать. Все и всегда зависит лишь от тебя.

«Не ври, старик! Я могу дать ему силу!»

-Дать? Это ты называешь дать? О, да, ты разбудишь в его душе огонь, загасить который уже не выйдет. Он получит свою силу. Но сказал ли ты ему чем за это придется заплатить?

«…»

-Дитя, ненависть и гнев… великое оружие в руках того кто умеет ненавидеть. Но цена за это непомерна. Может ли гореть пламя, если нет топлива? Ответь мне.

Иван осторожно покрутил головой, стараясь не тревожить ушибы и ссадины.

-Вот видишь. Ты вроде не глупый, и сам все понимаешь. Чтобы пламя горело, ему нужно пожрать что то. И это страшное пламя питается лишь одним. Человеческой душой.

Душа? Та вещь о которой так часто говорила мама? Иван помнил как часто она упоминала душу, и ее значение. Почему то стало страшно. Очень страшно. Куда более страшно, чем ему было под градом ударов от сверстников. Нахлынула настоящая жуть. Почему то ему казалось что он только что он стоял на тонкой грани, готовый вот вот сверзнуться в глубочайшую пропасть.

-Я… я не знал. Не знал. Это все он… я не знал.

На глазах выступили крупные слезы. Иван плакал, сам не зная почему. Туманная фигура колыхалась в воздухе, наблюдая за ним. Что то в ней незримо изменялось. Будто она потеряла интерес к его персоне.

«Ну что же. Ты сделал свой выбор, Иван. Оставайся же ничтожеством!»

-Скройся! – яростно рявкнул дед, замахиваясь метлой.

«Уже ухожу… хотя кто знает. До встречи, Иван.»

Туманная фигура держалась в воздухе еще секунду. И неожиданно истаяла, сдутая легким ветром. Матвей Семенович довольно крякнул, и прислонился к стене около входа в закуток, опираясь на древко метлы. Иван лежал на коробках, продолжая тихо плакать. Дворник глубоко и печально вздохнул.

-Обижают тебя, значится? Ишь до чего дошло. Аж эта тварь откуда то выползла.

Иван молчал, настороженно поглядывая на дворника. Никак не вязался этот миловидный, хоть и грязноватый дедок, с теми слухами что ходили вокруг него. Было в нем что то не такое. Что то, выделявшее его над всеми остальными людьми.

-Эх, малец. За что же они тебя так? Чем ты им насолил. Злые существа люди. Злые. Недостойные. А что с них взять, с неразумных? Куда бы привела их неразумность, если бы меня рядом не оказалось, да ты не был бы таким стойким. Сорвался бы ты. Сгорел в гневном пламени, и с собой бы в ад утащил их жалкие души.

В закутке вновь воцарилось молчание. Со стороны входа раздались шаги. Кто то пробирался сюда, не особо стараясь скрыть своего присутствия. В проходе показался Леха, один из его заядлых обидчиков, славившихся своей непомерной жирнотой. Увидев дворника, эта куча сала ехидно усмехнулась.

-Опа! Да у нашего заморыша появился друг! Жалко что алкаш отпетый. Ну что, убогий, понравились тебе угощения? Ну, будешь знать как к Нинке подкатывать.

Леха подхватил с земли кусок кирпича, и уже замахнулся в направлении Ивана… когда раздался громкий, яростно разрывающий воздух свист. Метла Матвея Семеновича с какой то уму непостижимой силой обрушилась на руку Лехи. Тонкие ивовые жгуты, вопреки своей природе, с легкостью порвали плотную материю рукавов формы, коснувшись голой кожи. Леха взвизгнул. Взвизгнул громко, как настоящий свин. Его форму покрыли пятнышки крови, разлетевшиеся от тех мест, где образовавшиеся от удара рубцы лопнули. Иван в ужасе смотрел на урон, нанесенный обычной метлой для уборки. Так ведь не должно быть. Не может метла быть столь опасной. Леха упал на кучу строительного мусора, жалобно поскуливая и зажимая раненую руку. Старик смотрел на него суровым взором. Не было в нем сочувствия. Но не было и злобы. Голос старика был спокоен и холоден как сталь.

-Ну что, понравилось, боров? Могу и еще добавить, мне не жалко. А тебя всяко на пользу.

Леха смотрел на дворника со страхом, смешавшимся с прорывающейся наружу яростью. Видя этот взор, старик усмехнулся.

-Экий ты грозный. Ну да, как беззащитных обижать, все герои. А стоит получить боевую рану, тут же мамке под юбку лезете, пирожки ждать. Молокососы. Побежишь жаловаться? Ну, беги, беги. Расскажи как тебя такого крутого несчастный алкаш метлой до крови оговорил. Пущай дружки посмеются.

Матвей Семенович подошел к Ивану, и схватил его за руку, осторожно поднимая на ноги. Тело ответило на это страшной болью, но терпеть ее было вполне возможно. При поддержке старика Иван мог вполне пристойно стоять.

-Экий ты щуплый? Ну, это дело поправимое, при желании. Пошли что ли, Марусю потревожим. Вроде эта старая карга в медкабинете сегодня заседает… и запомни этот урок, парень. Ненависть не выход. Карать можно лишь с холодным рассудком, осознавая каждое свое действие. Я лишь… постараюсь тебе помочь.

Вместе с дворником, Иван покинул закуток. Запоминая всеми фибрами своей души странное событие, произошедшее в этом забытом и заброшенном месте. Да, ненависть наверняка бы дала ему силу. Но начавшееся ей, закончилось бы там же где и началось. Мама была права, нет выше ценности чем душа. Пока у человека есть душа, он способен изменить все.

***

С событий в закоулке минуло три года. Иван уже выпускник, гордо взирающий на собравшуюся перед сценой толпу. За эти годы он пережил многие притеснения. Его били, ему всячески вредили, но… тем не менее он смог не озлобиться. Ненависть не выход. Месть не средство достижения цели. Возлюбить врага своего? Нет, на это способны немногие. Между светом и тьмой всегда есть сумрак. Все невзгоды, долгое время обрушивавшиеся на него, закаляли душу и разум. Делали его сильнее. Незаметно, понемногу. Он научился давать сдачи. Он отточил свой ум, и мог попросту избежать множества потенциальных проблем. Он стал гораздо сильнее. Закончились лицемерные выпускные речи, и глупые, бессмысленные песни выпускников. Закончилась школьная пора, и скоро он сможет быть свободен.

С тихим шуршанием кусты расступались, пропуская его. Закоулок совсем не изменился за эти годы. Все тот же строительный мусор, хрустящий под ногами. Все те же обломки школьной мебели. Разве что травы стало куда больше. Все таки растения постепенно захватывают даже такие загаженные места. Иван смотрел, и вспоминал события того поворотного дня.

-О, какие люди? Заморыш, ты ли это.

Иван обернулся. Этот голос он узнал сразу. Главарь его былых мучителей. Кажется его звали Антон. Он уже выпустился из школы два года назад, и тем не менее… он здесь. Судьба ли это? Прохладно, с долей насмешки взглянув на него, Антон усмехнулся.

-А, это ты. Чем обязан столь знаковым визитом?

Такое открыто насмешническое поведение явно удивило хулигана. В голосе его прорезались нотки сдерживаемой ярости.

-Да ты никак осмелел, Заморыш? Видать давно тебя не били.

-Спасибо, не жалуюсь. –совершив ничем не примечательный шаг в сторону, Иван изменил свое положение так, чтобы оказаться около старой спинки стула, лежавшей поверх прогнившей парты. –А как у тебя там с Нинкой? Я слышал, она тебя отшила. Бедный ты бедный, а как ради нее старался.

Лицо Антона побелело от с трудом сдерживаемой ярости.

-Да ты охренел, гнида! – более не сдерживаясь, Антон бросился на Ивана с кулаками. Он был старше. Он был тяжелее, и почти наверняка сильнее физически. Но спинки стула, влетевшей ему в лицо на полном ходу, он не ожидал. Что то хрустнуло, и на губы Антона полился тонкий ручеек крови из явно сломанного носа. В голове слегка шумело от удара, но куда больше шокировал сам факт. Его. Его, ранее избивавшего этого ничтожного, по его мнению, человека, самого сейчас избивают в этом самом переулке. Вновь попытавшись замахнуться, он получил увесистый пинок в колено, и упал на обломки бетона, царапая о него руки. Иван смотрел на мучения своего давнего врага без злобы. Даже как то сочувственно. Слегка замахнувшись, он пнул соперника в бок, заваливая его на землю.

-Ну что? Понравилось. Наверняка же не понравилось. Если бы я был тобой, я бы сейчас с радостью избивал бы тебя до потери сознания, но… сам подумай, зачем мне это надо? Чтобы отомстить тебе? Месть недостойное явление. Да и недостойна такая шваль как ты мести.

Иван ушел, оставив своего ошеломленного противника лежать на земле. Прошлое должно оставаться в прошлом. Над скорчившимся на земле Антоном склонилась туманная фигура, с интересом его разглядывая.

«Этот слишком слаб.»

Легкое дуновение ветра сдуло туман, будто и не было его никогда в этом мире.