Шрамы на сердце

I

Я сидела неподвижно уже около часа. Смотря в одну точку, прогоняя в голове единственное событие, которое перечеркнуло мою жизнь, на до и после. То событие, которое дало начало моей истории…

*неделю назад*

Это был прекрасный вечер субботы. На улице, наконец-то, закончился дождь, и я надеялась съездить в парк и ждала Дэвида. Когда я, едва услышав, что к дому подъехала машина выскочила на крыльцо и увидела его, то просто застыла в ожидании. Он вышел из машины, такой красивый, задумчивый и неуловимо грустный. Я, стоя на крыльце дома родителей,  с тревогой наблюдала за его действиями. Вот он подошел ко мне, и его лицо приняло отрешенный вид. Заглянув в его глаза, я поняла, в чем дело, но не хотела верить в это.

— Мэл, я должен тебе сказать… – он выдохнул сквозь зубы и я вздрогнула. Его голос был безжизненным. Или мне просто тогда так казалось. Я смотрела на него и понимала, что возможно смотрю на него в последний раз, как я тогда ошибалась, уж лучше бы я и действительно видела его в последний раз… — Мэл, я принял для себя, нет не так, для нас очень тяжелое решение. Ты ведь уезжаешь учиться в Монреаль, и мы больше не сможем быть вместе…

— Дэвид, но, ведь…

— Нет, нет, Мэл, не перебивай меня, прошу. Мне и так тяжело говорить тебе это. Так вот, нам нужно расстаться, детка. Прости, но ведь мы не сможем быть вместе, я еду в Лондон, учиться на логиста, а ты… Ты едешь в свою «школу бизнеса Молсона». Между нами будут тысячи километров, и ты должна понимать, что отношения на расстоянии, это не отношения, а только пытка для нас обоих. Я понимаю, что у нас обоих еще остались чувства и поверь, я буду счастлив, если ты найдешь любовь в университете, и не будешь страдать муками совести, потому что изменяешь мне. Я это все прекрасно понимаю. Поэтому говорю, что лучше нам перестать встречаться. Это были великолепные четыре года, детка. Я их ни за что не забуду. — Он стоял и смотрел в сторону, избегая смотреть мне в глаза. У меня на глазах застыли слезы и я боялась закрыть глаза, чтобы не пролить их. Проглотив комок бушующих чувств, что рвались наружу, я сказала.

— Да, Дэвид, я понимаю. Нам действительно нужно, расстаться. Я также понимаю, как это будет тяжело, встречаться на расстоянии, встречаясь только по праздникам. О Боже, да кого я обманываю… — я отвернулась от него и закрыла глаза, с них все-таки сорвались эти ненавистные мной слезы и я сквозь боль и рыдания, которые хотелось выплеснуть на него тотчас, зашла в дом. Я не видела, как он уехал, не видела его эмоций, я просто сидела, прислонившись спиной к входной двери. Так плохо мне не было, наверное, никогда в жизни. Я все думала о тех отношениях, которые он оборвал, решив за нас обоих. В эти минуты самобичевания, я радовалась лишь тому, что родители уехали на симпозиум и не вернуться еще месяц. Лишь это приносило мне толику облегчения, не нужно будет оправдываться, и рассказывать маме, почему же Дэвид не приезжает за мной. В голове все крутились обрывки фраз. Я все больше закрывалась в себе, Боже, ведь я понимала, что нужно было возразить и сказать ему, что можно что-нибудь придумать. Почему я все это время, пока он говорил, что мы расстаемся, молчала?! Ведь мы могли найти альтернативу…

Вконец разрыдавшись, от понимания, что я могла исправить ситуацию, но не сделала ничего, я поднялась на второй этаж и зашла в свою комнату. На часах было половина восьмого вечера и, радуясь лишь тому, что завтра не нужно в школу, я упала на кровать в одежде как была.

Проснулась я от дикой головной боли и понимания, что день в самом разгаре. На часах была половина второго. Едва удивившись, что я так много проспала, а потом, вспомнив события прошлого вечера, я вновь расстроилась. Отыскав в сумке телефон, которую я бросила по дороге в комнату и, увидев на экране 15 пропущенных, от мамы и Мартини, как я в шутку называла своего лучшего друга, я уставилась в телефон. Не знаю, насколько растянулся бы мой ступор, но, едва не выронив его от неожиданности, когда он зазвонил, я с надеждой всмотрелась в экран. В мыслях мечтая увидеть на нем надпись «Дэвид» и со спокойствием выдохнуть, поняв, что все это лишь глупый сон. Но жизнь не слезливое кино для подростков и это звонила мама. Глубоко вздохнув, я ответила на звонок.

— Меллиса, ну и где ты пропадала весь вечер и утро, что я не могла до тебя дозвониться?! — Едва услышав раздраженный голос мамы, я поняла, что сейчас начнется лекция на полчаса о том, «Как же мне не стыдно, так волновать своих родителей?!» — Ты хоть понимаешь, КАК Я ПЕРЕЖИВАЛА? Господи, вот почему у всех родителей дети, которые беспокоятся о них? Почему ты не могла позвонить? Что опять случилось? Опять все время сидела с Дэвидом и отключила звук на телефоне? Ну и чего ты молчишь? Изволь ответить матери, когда она с тобой разговаривает! — Напоминание о Дэвиде, отозвалось болью на сердце, и тяжело вздохнув, я севшим от вчерашней истерики голосом сказала.

— И тебе здравствуй мама, все хорошо, извини, что я тебе не позвонила. Просто вчера отравилась чем-то и, выпив таблетки, заснула очень рано, вот только проснулась. Да и в принципе ты можешь это понять по голосу, сейчас вроде себя чувствую лучше, но все равно кое-какая слабость во всем теле. Думаю сегодня еще отлежаться, а то завтра в школу, хотя всего неделя осталась, но не хочу пропускать. — Высказав это все, принялась ждать, в надежде, на то, что мама не поймет, что я ей вру. Но я не хотела рассказывать, о том, что с Дэвидом покончено. Ведь эта новость приведет за собой еще тысячу и один вопрос, на которые я не хотела сейчас отвечать.