Штурмуя небеса

Эпилог

Набережная была пуста, лишь на пристани стояла девушка. Она, закутавшись в шаль, смотрела на противоположный берег реки. «Снег ночью будет, — думала она, смотря на облака, — как тогда…» Она вспоминала все то, что произошло ровно пять лет назад.

После того, как Коля помог Тане подняться на причал, она уже плохо помнила, как добралась до дома Игоря, где и провела все освобождение. Она помнила лишь как плакала весь тот день, уткнувшись лицом в подушку. Тогда ночью пошел снег.

Все те несколько дней ей пришлось жить у Игоря — Коля сказал, что так будет и удобнее, и безопаснее. Он же и рассказал ей, как каждый день приходил на Богатяновку.

— На следующий день, — говорил брат, — после того, как вас поймали, маме пришло письмо. Но я даже не показал его — ее зачем-то просили явиться в тюрьму. Я пошел вместо нее. Ты не представляешь, как я боялся, что ее вызвали на опознание тел… Но тогда я, когда прошел во двор вместе с остальными людьми, ни тебя, ни дяди не увидел. Впервые в жизни я благодарил бога… И каждый последующий день я ходил в тюрьму, надеясь, что снова не увижу вас в горе тел расстрелянных людей. И лишь потом я случайно увидел тебя в машине…

Таня знала, что немцы отступили. Отступая из Ростова, они предприняли крупномасштабную диверсию: взорвали абсолютно все склады горюче-смазочных веществ. Разрушили и здание театра Горького — это пожарище было видно из всех частей города.

После тех нескольких дней, проведенных в доме у Игоря в компании его очаровательной мамы — добродушной полноватой женщины — Елены Борисовны, Таня наконец смогла ненадолго выбраться оттуда. В то утро зашел Коля, сказал, что видел Макса. Услышав от него это, девушка быстро выпытала у него все, что он знал, и поспешила на то место, где Риделя видел ее брат, — на площадь.

Быстро добежав до площади, Таня остановилась на пару секунд — не только площадь, но и крыши чудом сохранившихся домов были заполненными людьми — все пришли посмотреть на расправу над врагами. Кое-как девушке удалось разглядеть в самом центре площади несколько грузовиков и наспех сколоченные виселицы. Вздрогнув, Таня взяла себя в руки и стала пропихиваться сквозь толпу, в самый центр площади.

Тане удалось протолкнуться сквозь толпу и проскользнуть мимо советских солдат, охранявших приговоренных. Нужный ей грузовик она заметила сразу — Макс стоял на краю кабины, в ближайшем к ней грузовике. На его груди висела табличка с именем и приговором, на шею была накинута петля.

Потеряв всякий страх, девушка оттолкнула от себя советского солдата с его автоматом и ловко влезла в грузовик, ободрав себе коленку. Макс, избитый, измученный и имевший сильно усталый вид, очень удивился, увидев ее. Он как-то странно мотнул головой, когда она кинулась к нему, — вот и вся его реакция.

— Я здесь, здесь, — быстро шептала она, обняв его и отчаянно вцепившись пальцами одной руки в его изодранный китель. Пальцами другой руки она пыталась изодрать прочную веревку. — Макс, я здесь… Макс, я… Прости меня, прости!.. Я не дам, не позволю…

Таню снова начали душить слезы. Пальцы еще сильнее зажали грубую ткань кителя. Откуда-то сзади послышались недовольные крики советских граждан, которые в чем-то начали ее обвинять. Но Таня, прижимаясь к Риделю, не обращала на них никакого внимания.

— Макс, — она обхватила ладонями его лицо, заставляя посмотреть на себя. Проводила пальцами по мелким ссадинам, будто пытаясь залечить. — Пожалуйста, Макс, посмотри на меня!.. Ну же!..

Но встретившись с его взглядом, Таня впервые в жизни испугалась, но не за себя — за него. Настолько усталым и измученным она никогда не видела его. Его ледяные глаза потускнели, в них не было прежней теплоты. В них уже не было никаких признаков жизни — он смирился.

— Уходи, — произнес он тихим голосом. — Слишком поздно… Уходи и не смей оборачиваться, что бы ты ни услышала.

Девушке не дали возразить — сзади ее схватили крепкие руки советских солдат и потащили ее прочь от Риделя. Сделав последний рывок, она успела поцеловать в первый и последний раз в жизни, лишь на мгновение коснувшись губами уголка его губ, почувствовав чуть металлический привкус его губ. Но лишь на мгновение — она тут же оказалась внизу, на земле, в толпе людей, косо смотревших на нее и говоривших какой-то бред. Ее отвели в сторону, начали задавать какие-то вопросы, но Таня, обернувшись, пыталась увидеть Макса, не обращая ни на что больше внимания.

Стихли голоса солдат, а ее снова ухватили за руки и потащили куда-то вперед, подальше от этой шумной толпы. Таня краем глаза увидела Колю — это тащил ее он. Оборачиваясь к грузовикам, которые завели водители, она, как ни старалась, но Макса не видела.

Она слышала, как отъехали грузовики, как на пару секунд над площадью повисло молчание, как с треском натянулись веревки. Но теперь Таня уже не оборачивалась — она не смела нарушить приказа Макса. Она почувствовала, что и внутри нее что-то оборвалось и рухнуло глубоко вниз.

Девушка не заметила, как снова начала плакать. Почувствовала, как ее прижал к себе брат и, успокаивающе приговаривая что-то, повел через тихие улочки, чтобы никто их не видел.

Что происходило в последующие дни, Таня плохо помнила. Она снова провела их, проплакав в кровати, в доме у Игоря.

Время шло, и Таня поняла, что ей надо продолжать жить, несмотря на все свои потери. Постепенно жизнь ее нормализовалась, но девушка чувствовала, что теперь все точно не будет так, как было прежде. В ее жизни теперь не будет Макса.