Сила героя

Сила героя

Три свечи безмолвно плакали в темноте ночной гостиной, и отблески их бриллиантами сверкали на лице молодой женщины, окруженной двумя такими же несчастными, как она. Даже мрак не мог скрыть её красоты. Золотые локоны волнистым водопадом струились по округлым плечам и женственной груди, даже в период "траура" красующейся в смелом декольте. Её миловидное личико, на котором появлялись кокетливые ямочки, стоило жемчужной улыбке распуститься на её устах, даже сейчас не покраснело от слез, а сохранило данный природой ровный, едва заметный румянец. Она плакала, искренне и безудержно, но стоило присмотреться, и в глаза бросалось, что ярче соленых капель, катящихся из-под пушистых бархатных рениц, сверкали в мочках её ушей и на тонких пальчиках драгоценные камни, обрамленные ценным металлом.
Ни слезы, ни камни не блистали на её старших подругах по несчастью. Одна словно оцепенела и замерла безмолвным памятником скорби. Казалось, её хрупкая фигурка обратилась мраморной статуей, а бледная кожа и небольшие серые глаза, обрамленные редкими бесцветными ресницами, были лишены жизни. Она и раньше была невзрачна и зажималась, словно пряталась от всего мира, а сейчас, со сложенными крестом на груди руками, и вовсе походила на покойницу, с меланхоличной безысходностью следящую, как тлеет жизнь на ближайшей к ней свече. Вторая же, с присущей старшим уверенностью, безупречной осанкой и гордой посадкой головы, спокойно взирала на рыдающую женщину и думала, что не так давно они терпеть друг друга не могли. С ранних лет они соперничали: кто красивее, кто умнее, кто обаятельнее, однако победительницы так и не нашлось. Все три одинаково грациозно танцевали, искусно рисовали, виртуозно играли на фортепиано и дивно пели. Все три получили одинаковое образование. Все три в один день вышли замуж, причем женихи приходились друг другу родными братьями. Все три в один день "овдовели".
- Зачем?! - глотая слезы, всхлипывала младшая из них. - Ну зачем это было ему нужно?! Господи, да он столько говорил о будущем страны, что я, право, стала ревновать! Далась ему эта Отчизна! Неужели некому больше на этой земле вступиться за Родину?! Он любил Отечество, да! А меня?! Меня он любил?! За что, Господи, он пожертвовал всем, пожертвовал мной, нашим будущим?!...
- Замолчи! - вдруг оборвала её средняя, неожиданно ожив и сверкнув на "сестру" гневным взглядом. - Наши мужья - герои! Мы должны гордиться ими, потому что у них осталась хоть капля чести и они борются за справедливость.
- Справедливость, да?! - сорвалась на фальцет младшая. - Герои, говоришь?! Под арестом наши герои! Они не герои, они дураки! Нет справедливости на этом свете и никогда не будет! Ладно, ему себя не жаль, а как же я?! На какую жизнь он обрек меня?! Муж - герой... Да что мне с того, что он герой?! Что мне от того, что он, в отличие от многих богатых счастливых людей, имеет честь?! Он с этой честью теперь на нарах спит! Отчизна... пф! Как будто она будет помнить его, это Отчизна! Или хоть грош отдаст взамен! А мы могли с ним ЖИТЬ! Могли ходить по ресторанам, пить игристое, столько ночей провести вместе! Или его Родина в холодной камере согреет?! Что молчишь?! Ты, может, и гордишься своим, видишь в нем смысл жизни, только он тебя бросил! Забыл, променял ваше будущее на благополучие страны! И ты еще говоришь, что его поступок достоин восхищения?!
Чем дальше она говорила, тем отчетливее виднелись слезы на глазах средней. Нет, она сама никогда так не думала, но "сестра" так проникновенно рассказывала о том, что мужья отказались от них и что им честь - супруга, а не законная жена, что ледяные тиски отчаяния все крепче сдавливали сердце. Судорожный вздох - и свеча средней потухла, тихо и быстро, не догорев даже до половины.
- Моего мужа в заключении согреет моя любовь, - тихие слова старшей, словно гром, оборвали поток проклятий, посылаемых в небеса оплакивающей своё обеспеченное беззаботное существование женщиной. - Он выбрал не купаться в роскоши, пока страна катится неизвестно куда, а выступить против несправедливости. И он пройдет свой путь достойно, зная, что я всегда буду на его стороне. Мой отец был таким же и не раз говорил мне, что героем быть непросто и его сила в семье, которая его всегда ждет и не открестится ради сытой жизни.
- Как будто она была у вас когда-то, эта сытая жизнь! - фыркнула младшая, поправляя колечко с сапфиром - первый подарок мужа. Затем, вскочив из-за стола, резким выдохом задула свою ярко полыхающую свечу, крутанулась на каблуках и практически вылетела из комнаты, не оборачиваясь на белесый дымок, который вился, словно напоминание о пистолетном выстреле, от обгоревшего конца фителька.
На её слова старшая только улыбнулась: миллионов у них никогда не было, зато счастье было. Она осторожно взяла свою свечу, единственный лучик света и тепла в непроглядной тьме, и бережно укрыла рукой маленькое пламя.
***
На следующий день младшая пропала, а вместе с ней и все драгоценности и деньги мужа. Однако все его миниатюрные портреты, а было их немало, остались на своих местах. Поговаривали, что красавица припеваючи живет в столице на содержании многочисленных кавалеров.
Среднюю утром нашли под окнами её спальни с предсмертной запиской, зажатой в руке. Она с детства боялась высоты и шагнула навстречу своему страху, не в силах жить с мыслью, что не нужна мужу.
А старшая, только поднялась, уселась писать письмо своему любимому, в надежде, что до нее дойдет хотя бы пара строк в ответ, а после принялась собирать ему передачку. Не положено, конечно, но если караульному из последних денег приплатить, может, и передаст. А потом она уж будет думать, как и на что жить дальше.
***
Спустя месяц трое братьев вернулись, оправданными.
Младший нашел свою жену в богатом ресторане, воркующую с ухажёром, подарившим ей изящную рубиновую подвеску, словно капля крови смотрящуюся в ямочке между ключицами. Миг - и алых капель стало две, а красавица, покачнувшись, успела перед последним вздохом рассмотреть знакомые черты в сжимающей пистолет мужской фигуре. Второй выстрел унес жизнь самому убийце, только он не взглянул в глаза исполнившему свой долг офицеру полиции.
Старший вернулся домой так быстро, как только смог, и спустя три дня супружеская пара, крепко обнявшись и глядя друг на друга как во время медового месяца, направились на кладбище проведать родителей. Они часто навещали их и следили за могилами, даже позаботились, чтобы их окружала живая изгородь. На могиле средней "сестры" они увидели её мужа, зарывшегося пальцами в землю, с искаженным мукой лицом. Он всю ночь рыдал на последнем ложе своей жены и, припав грудью к укрывшей её земле, ушел вслед за ней.
- Почему он...? - только и смогла выдавить из себя старшая, прижимаясь к супругу и еле сдерживая слезы.
- Любил её, - последовал тихий ответ, - гораздо больше, чем себя. Он жил ей одной и боялся, что она предпочтет другого, найдет себе кого-нибудь симпатичнее, галантнее, состоятельнее. И не раз говорил, что сам не бросит её никода. Сдержал, стало быть, слово... Он тюльпаны любил, давай посадим?
Старшая только молча кивнула на саженцы рядом с могилой средней "сестры". Она их тоже любила.