Символ

Символ

Давным-давно там, где поселения на десятки и десятки километров окружали густые леса и бескрайние степи, был рождён мальчик, по воле матери и отца несущий в себе всё самое светлое, что есть в этом мире и за его пределами. Набожные родители его никогда не следовали за тем большинством людей, для которых материальные блага, созданные ими же, имели наивысшую ценность; они жили бедно, но всё же были богаты – богаты духовно. И их это устраивало.

Их дом стоял на отшибе за селением, посреди большой поляны, там, где едва слышны горланящие голоса пьяниц по вечерам и крики оборванцев. Бревенчатый, с покатой крышей он был маленьким и невзрачным, покосившимся со временем, со стороны посмотреть – стены вот-вот сложатся, – но в большем семья и не нуждались.

Когда мальчику шёл шестой год, отец его, от тяжёлой хвори отощав почти до состояния скелета, умер в своей постели, напоследок, изойдя мучительным кашлем, обагрив ту кровью. Мать обеспокоилась, что теперь сын сникнет, придастся безрадостным, мрачным мыслям, и солнечным весенним утром отвела к одиноко растущему вдали от их дома дереву.

То дерево было невысоким, лишь метров на семь или восемь возвышающимся над землёй, но стояло горделиво и непоколебимо, и его ровный ствол с раскидистой кроной готов был принять на себя любые природные удары. Оно не усыхало под палящим летним солнцем, не прогибалось под порывами сильно ветра, не сгорало от уже дважды попавшей в него молнии.

– Смотри, – сказала женщина, не скрывая лёгкой улыбки на лице, прижав одну ладонь к шероховатой коре дерева, а в другой держа ручонку мальчишки. – Мои родители, которые приводили меня сюда, рассказывали, что этому дереву уже несколько сотен лет. Несколько сотен лет оно одиноко стоит в поле, но до сих пор не увяло.

Она убрала руку.

– Так долго стоит здесь? – искренне удивился ребёнок. – Но разве ему не грустно так много лет быть одному, без других деревьев? Разве оно уже не должно было?..

И он, не закончив вопрос, замолк.

«Умереть, – подумала женщина, – он хотел произнести именно это слово».

– Тем, кто увидит это дерево, может подуматься, что оно совсем одиноко. И я так думала, когда впервые увидела его. Но оно вовсе не одиноко.

Она вздохнула.

– Нет? Но как же?..

– Оглянись вокруг. – Мать снова ему улыбнулась. – Медленно покружись вокруг себя и скажи мне: что ты видишь?

Мальчик так и сделал.

– Я вижу… – неуверенно начал он.

– Что же?

– Вижу траву. Вижу далеко впереди много-много деревьев. А ещё, вон там, – ткнул он пальцем вверх, – вижу небо и облака.

– Правильно. А кто летает во-о-он там, – ткнула и она пальцем поднятой руки, сощурившись от солнечного света, – высоко-высоко под небом?

– Это… птицы?

– Верно. И иногда они садятся на ветви этого дерева. Иногда мимо него пробегают зверьки. А знаешь, что всё это значит?

– Нет, – мотнул головой мальчик.

– Это и значит, что дерево не одиноко. И ему совсем не грустно.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем.

Малыш призадумался.

Женщина встала на колено и положила руки ему на плечи.

– С людьми бывает так же. Иногда им кажется, что они остались совсем одни, потому что… кто-то близкий ушёл от них. Ушёл навсегда. Но даже если так, их всегда будет окружать просторное небо, красивые облака, трава и птицы, осенью – разноцветные листья, а зимой – сказочно красивый снег. Понимаешь?

Мальчик, вспоминая своего отца, ещё живого и лучезарного, молча кивнул.

– Поэтому, – продолжила мать, пальцами поочерёдно касаясь его груди и лба, – и в сердце, и в голове всегда должно оставаться только светлое и чистое. И ты должен помнить, что тебя окружает ещё и невидимая сила того, имя которому Бог. И мы молимся ему каждое утро и каждую ночь, чтобы каждый новый день был таким же светлым, как наши мысли. – Её голос сорвался, и она перешла на полушёпот. – Но иногда Бог заставляет нас преодолевать испытания, чтобы стать ещё сильнее. И каким бы тяжёлым испытание ни было, мы не должны сломаться. Понимаешь меня?

Её сын снова молча кивнул. Он понимал.

Она его ненадолго, но крепко обняла. Потом из-за пазухи вынула небольшой тканевый свёрток, и они с мальчиком повернулись к стволу дерева.

Развернув свёрток, женщина на некоторое время задержала взгляд на небольшом ножике.

– Вот, возьми, – протянула она его сыну, и тот сжал деревянную рукоятку, а она накрыла детскую ручонку ладонью. – Давай мы выцарапаем на дереве символ, и ты поклянёшься в том, что всегда будешь верен Богу, навсегда останешься Человеком и, что бы ни случилось, не потеряешь ни веры, ни человеческого достоинства.

И толстыми линиями они высекли на коре дерева причудливый символ, который любой другой мог счесть за неведомый иероглиф, но для них означающий бесконечную преданность и любовь к Всевышнему и готовность преодолевать любые препятствия, для них ниспосланными Им.

Смотря матери в глаза, мальчишка ожидал сигнал.