Синяя птица

Синяя птица

Девушка шагала вдоль раззолоченной осенней улицы, и легкости ее походки завидовал ветер. Желтые, пурпурные, зеленовато-бурые листья шуршали под изящными каблучками, из ритма шагов рождалась мелодия. Девушка шла и улыбалась каким-то своим мыслям.

Внезапно окружающую гармонию нарушил рокот мотора, и из-за угла вырулил бело-оранжевый байк. Он промчался по мостовой, нещадно ревя и оставляя за собой облако смрадного дыма. Девушка замерла у перехода, ожидая, пока грохочущее чудовище пронесется мимо. И тут произошло непредвиденное: тормозя перед «спящим полицейским», байкер, явно желая «порисоваться», резко вывернул руль, заднее колесо вхолостую проскользнуло на куче палой листвы, оставленной нерадивым дворником, и мотоцикл, взвизгнув тормозом, завалился на бок. Сказать, что это произошло мгновенно, было бы неправдой: перед широко раскрытыми глазами девушки словно прокручивали кадры в замедленной съемке. Вот он снижает скорость, вот замирает на мгновение с неестественно вывернутым рулем, листья яркими брызгами летят из-под колеса, вот, скользя, обрушивается влево всей своей железной, тяжелой мощью, придавливая сидящего на нем человека. Человека!.. Она поспешила к нему, полная самых ужасных предчувствий. Но тот уже сел сам, вытянув ногу из-под оранжевого бака, произнес пару нецензурных слов. Живой! Она убедилась, что ничего страшного не произошло, и из ее груди вырвался непроизвольный вздох облегчения. Кажется, серьезно пострадал лишь левый рукав кожаной «косухи», повисший неприглядными лохмотьями.

Байкер, между тем, расстегнул ремешок под подбородком, снял шлем и оказался вполне симпатичным темноволосым парнем, лет так двадцати двух-двадцати трех. Он, поморщившись, взглянул на порванный рукав, отпустил еще одно замысловатое ругательство, затем, словно вспомнив о присутствии посторонней свидетельницы, повернулся к ней:

- Слушай, у тебя случайно спиртного не найдется?

- Нет, - оторопело ответила девушка, и ее испуганный взгляд остановился на левой руке парня: на содранной коже предплечья тянулась длинная алая полоса, быстро наполняясь кровью, -

- Только минералка, - пролепетала она побледневшими губами.

Он встретился с ее полными ужаса глазами и усмехнулся уголком губ:

- Это просто царапина! Ерунда… Ладно, давай свою минералку.

Дрожащей рукой она вытащила из сумки бутылочку и протянула ему.

- Да не переживай ты! Я же говорю: царапина, - он отпил несколько глотков, затем, чуть скривившись, полил на руку.

- Жаль, все-таки, водки с собой не прихватила! Тебя как зовут?

- Иветта, - ответила она.

- Что, реально?.. Необычное имя. Красивое.

Она приняла бутылку из его рук и тоже сделала несколько глотков.

- А меня – Тёма. Вообще-то для друзей я – Кондор. Вот – видишь?

На оранжевом баке возвращенного в вертикальное положение байка красовалась аэрография: небольшой, сантиметров двадцати, силуэт хищной птицы с распростертыми крыльями, почему-то ярко-синего цвета, совершенно не гармонировавшего с основной окраской.

На всякий случай, девушка согласно кивнула, рассматривая сие сомнительное произведение искусства.

Парень, в свою очередь, оценивающе взглянул на нее: туфли на небольшом каблучке, узкие джинсы, обтягивающая «водолазка», светлые волосы с легкой золотинкой и необыкновенно яркие, сияющие глаза, глядящие на него чуть-чуть удивленно, словно он только что свалился с неба, а не навернулся позорно с любимого байка.

- Слушай, - неожиданно для самого себя произнес он, -

- А хочешь, я тебя покатаю?

Иветта даже отступила на шаг, протестующе подняв ладонь:

- Нет, спасибо. Не хочется.

- Да, я понимаю, - не сдавался он, -

- После такого… Но ты не подумай, на самом деле я очень хорошо вожу. Это была какая-то глупая случайность. Ну, не происходило со мной такого прежде, веришь?

Она молча смотрела на него все теми же удивленными, чуть расширенными глазами, и он безуспешно попытался прочитать, что в них: Сомнение? Страх? Неужели, восхищение?

- Я буду очень-очень осторожен, вот увидишь. Обещаю!

И она, неожиданно для самой себя, согласилась.

Сидя позади Тёмы на скрипучем кожаном сиденье, Иветта крепко держалась за куртку байкера. Ей было и неловко, и страшно, и весьма неудобно, так как Тёмин шлем, отданный ей во временное пользование, оказался велик. Он то съезжал ей на глаза, закрывая обзор, то колотил по макушке, когда мотоцикл подпрыгивал на ухабах. Она уже не знала, что хуже: не видеть мелькающих мимо домов, когда шлем в очередной раз закрывал половину лица, или пытаться придерживать его одной рукой, второй судорожно цепляясь за талию парня. К счастью, эти мучения вскоре закончились, когда они добрались до дома Тёминого знакомого и одолжились еще одним шлемом, поменьше.

Дальше все стало гораздо интересней. Плавно лавируя между машин, байк вынес их за пределы переполненных транспортом улиц. Перед ними протянулась трасса, прямая, как стрела, рассеченная посередине белой линией.

- Не надо… - только и успела пискнуть Иветта, как ревущее под ней чудовище, словно ощутив свободу, рвануло вперед. Все, что ей оставалось – это вцепиться в кожаную куртку еще сильней, как в последнее спасение, и прижаться к не такой уж и широкой спине впереди. Недавнее смущение, когда ей в голову приходили мысли о том, прилично ли это – обнимать за талию совсем незнакомого парня, исчезло. Теперь Иветте было не до того. Свист ветра и пространство, бешено летящее навстречу, заставляли еще крепче сжимать закоченевшие пальцы. «Я, наверное, сошла с ума, когда согласилась. И зачем я только согласилась? Поскорей бы это кончилось. Только бы остаться живой! Мамочка! Клянусь, никогда больше не сяду на мотоцикл!»

Но минуты уносились прочь, и ничего не случалось. Внезапно паника уступила место какой-то безумной эйфории, когда все вокруг стало казаться ненастоящим, когда вихрь восторга вскружил голову и не оставил в ней ни единой мысли. Только ветер, пытающийся сбить ее с седла, и мелькание серой ленты-дороги продолжали существовать. И еще – тот единственный, от которого зависела сейчас полностью ее такая хрупкая жизнь. Все, что она могла – верить в него и держаться еще крепче.