Сирень

Сирень

Был май. Стояла тёплая весенняя погода, дождей было мало, и небо больше не скрывали угрюмые серые тучи: вместо них сияло бледно-жёлтое весеннее солнце, похожее на только что распустившийся одуванчик. Прежде угрюмые и нахохлившиеся голуби теперь, утробно воркуя, важно расхаживали по площадям, косясь круглыми, будто удивлёнными красными глазами на внезапно оживившихся людей. Больше не дул злой ветер с гор, а холодная бирюза моря превратилась в тёплую синеву.

Цвела сирень. Это только кажется, что вся она лишь одного цвета; на самом деле её лепестки таят в себе множество разных оттенков. Есть сирень белая, нежная, ранимая, как первая любовь, есть сиреневая, как победа, есть тёмно-тёмно-розовая, пахучая, как страсть; у каждой из них был свой аромат — или нежный, ненавязчивый, едва заметный в огромном букете разнообразных весенних запахов, или густой, терпкий, кричащий. Сирень была неотъемлемой частью майской картины — радостной, поющей и солнечной.

Майя сидела на парапете, запрокинув голову, и разглядывала яркие пятна сиреневых соцветий, кляксами расцветших на фоне ярко-зелёных листьев, думая, как прекрасно было бы, если б кто-нибудь подарил ей букет сирени. Да даже не букет — хоть бы одну веточку. Но, к сожалению, мечты оставались мечтами, и прекрасный даритель так и не подходил к Майе, протягивая ей желанный подарок.

Совсем немного оставалось до начала матча по гандболу между классом Майи, девятым «А», и ребятами из другой, соседней школы. Команда была сильная: и вратарь, и защитники, и нападающие были известны далеко за пределами майиной школы, а капитаном выступал городская звезда гандбола, Санька Абатуров.

Собственно, именно из-за Саньки Майя и собиралась на матч. Не играй он, Майя вообще бы на соревнования не сунулась, потому что с классом у неё были отношения напряжённые, но ради Саньки она была готова поступиться гордостью.

Втайне Майя мечтала, чтобы именно Санька подарил ей букет, но, понятное дело, он об этом и не помышлял; впечатление было, будто он вообще в упор не видел Майю. Хотя так вели себя многие её одноклассники: она была для них не более, чем предмет обстановки, потому что немодно было в их среде быть пай-девочкой. Но это Майю не расстраивало. Она уже давно не рассматривала своих одноклассников как потенциальных друзей; единственным её интересом оставался Абатуров, глава всей этой компании.

Но не скажешь ведь Саньке напрямую: «Подари мне, пожалуйста, букет сирени»?

Шальная мысль впервые закралась в голову Майи, и она, раздумывая, стоит ли воплощать её в жизнь, пожала плечами и хмыкнула.

Почему бы и нет? Наверняка затея удастся.

Майя, улыбнувшись краешком губ, поддела носком серую замшевую балетку, соскользнувшую с ноги, и легко соскочила с парапета, отряхнув чёрную школьную юбку. Потом оглянулась на окна многоэтажного дома, стоявшего совсем рядом – не увидит ли кто её маленькой проделки? – и, развернувшись, потянулась к нежным побегам, чтобы сорвать их своими красивыми светлыми руками.

Уже через десять минут Майя, запыхавшаяся и зардевшаяся – какая-то бабулька всё-таки заметила её проказу и крикливо прочитала целую нотацию по поводу неподобающего девочке поведения – подходила к школе, жёлто-голубой громадой возвышавшейся на холме. Из аккуратной бежевой сумочки торчали белые, сиреневые и лиловые соцветия; их запах окутывал Майю с ног до головы, следовал за ней по пятам, нёсся впереди неё. От него крепчала уверенность в своих намерениях, и становилось так легко дышать, что Майя не просто быстро шагала – летела в гору.

На матч она всё же опоздала, но именно это дало ей возможность беспрепятственно прокрасться через толпу болельщиков, окруживших спортивную площадку, поближе к месту действия. Сперва её, как обычно, не заметили, даже не остановили на ней взгляда; но, чем ближе подходила Майя к ограждению, тем явственней становился шёпот одноклассниц, переглядывавшихся и тыкавших в Майю пальцем.

Майя по юной наивности думала, что никто не знает её невинной детской тайны, что никто не замечал её влюблённости в Саньку. Но на самом деле все девчонки, ревновавшие красавца Абатурова к каждому встречному столбу, уже давно догадались, что Майя не просто так не сводит глаз с их любимца. Это заставило их невзлюбить Майю ещё больше; но пока что вся эта нелюбовь выражалась только в её игнорировании. Теперь же, когда Майя, непростительно красивая в ореоле сирени, бесстрашно пришла на матч, когда прошло неожиданное удивление, стало ясно, что расправы ей не избежать.

А Майя не замечала их раздражения, и, чуть прищурив глаза, внимательно наблюдала за носившимся по полю Санькой, что-то кричавшим своему вратарю, за мячом, который перескакивал из рук в руки, за судьёй, порою звонко свистевшим, и чувствовала только запах цветов, вившийся вокруг неё.

Час пролетел для неё, как одно мгновение, и она успела только осознать, как радостно завизжали и запрыгали, обнявшись, окружившие её одноклассники и одноклассницы, как заорал, сжав в победном жесте кулаки, Санька, как навалились на него вся остальная команда, как пожали друг другу руки учителя физкультуры – и как подхватил Майю людской поток, унося её к победителям.

Мальчишки хлопали героев дня по плечу, девчонки висли на них, что-то щебеча, а Майя, улыбаясь краешками губ – так она всегда улыбалась – стояла, прислонившись спиной к дереву, и наблюдала за всем этим хаосом, не сводя глаз со своего Саньки и в то же время стараясь не встречаться с ним взглядом.

Она не видела, как одна из девчонок, Ритка, постоянно вертевшаяся рядом с Санькой, что-то быстро шепнула ему на ухо, быстро и пронзительно глянув на застывшую Майю; недобро усмехнувшись, поднял на неё взгляд сам Санька, и, поведя широкими плечами, двинулся в сторону облюбованного Майей дерева, делая вид, что идёт он не к ней, а мимо неё.