Сказ о снегах

Глава 1. Мёд и гусли

Ружена поняла, что кто-то был на её территории ещё до того как увидела метку. Её собственная – голова медведя – была срезана, а рядом выцарапана голова грифона. Она не удивилась. И злиться не должна была, а всё-таки разозлилась. А кто бы на её месте не разозлился?

Она несколько лет готовила дупло для того, чтобы в него могла переселиться молодая пчелиная семья. И в этом году собралась впервые выкачать мёд. А кто-то не только украл его, но и присвоил себе с любовью выпестованное место.

Но в деревне на это, конечно же, закроют глаза. Староста предпочитал решать всё самостоятельно, «среди своих», как он говорил. А ведь присвоение чужой борти карается жёстко, вплоть до смертной казни! Вот только одних людей слушают куда внимательнее, чем других. И она среди последних.

Ружена появилась в Большом Ручье совсем крошечной, едва ли ей исполнилось несколько месяцев. Это было в тот год, когда исчезла зима. Кончался листогной, а морозов всё не было и люди радовались необычайно тёплой осени. Они ещё не знали, что морозы никогда не вернутся.

Корзинку с маленькой девочкой нашёл местный бортник – Балуй, сын Бажена. Он же и вырастил её себе на смену. Вот только, как бы тепло к ней не относились в деревне, она всё ещё была Руженой, Ничьей дочерью и это значило слишком много.

Имя значило слишком много. Имя матери, которой у неё не было. Да даже с именем отца было бы лучше, чем именоваться ничьей дочерью!

Ружена глубоко вздохнула, спускаясь с могучего дуба, в дупле которого была устроена борть. Что-то она разволновалась. Давно ведь, кажется, приняла то, что у неё только половина имени. Во всём виновата, конечно, голова грифона, вырезанная рядом со срезанной медвежьей – вот что её разозлило.

Но ничего. Сейчас она вернётся домой – солнце уже клонится к горизонту – и отдохнёт. А завтра попробует узнать, кому принадлежит знак. Должно быть, какому-то новому бортнику из окрестных деревень – раньше Ружена его не видела.

Она свернула верёвки, сплетённые в хитрое приспособление, позволяющее ей взбираться на огромные дубы, закинула на плечо и направилась обратно в Большой Ручей. Её владения не были так уж обширны, что делало потерю даже одной борти тяжёлым ударом. Так что Ружена не собиралась спускать этого. Кем бы ни оказался бортник, посягнувший на её территорию. Служи он хоть самому князю, она постарается добиться справедливости.

Ружена шла через лес, раздвигая руками высокую траву и убирая со своего пути тонкие хлёсткие ветки, а кругом жужжали пчёлы. Она полюбила пчёл, как только увидела их. Сама она об этом не помнила, но Балуй уверял, что так оно и было.

– Ты бы не смогла стать хорошим бортником, если бы их не полюбила. А ты с детства с радостью за ними наблюдала и совсем не боялась. Такому нельзя научиться.

Ружене льстило, что он считал её хорошим бортником. Когда Балуй, которого она ласково называла дядей, умер, ей исполнилось всего шестнадцать. В деревне сомневались, что она сможет продолжить его дело в одиночку. Всё-таки бортничество – это тяжело. Но она смогла. А как иначе? Ружена возненавидела бы себя, если бы не справилась.

Разноцвет только начался, а пчёлы уже принесли много мёда. Старики в деревне радостно говорили, что это добрый знак, что Златоцвета и Лесьяр счастливы и делятся частичкой счастья с людьми. Ружена вежливо кивала и улыбалась, но не для кого в Большом Ручье не было секретом, что особой набожностью она не отличалась.

Конечно, Ружена верила в богов и по-своему почитала их. Особенно бога лесов Лесьяра, покровителя в том числе и бортничества, и его сестру – богиню урожая и удачи Златоцвету. И Грома, конечно же – главного бога, бога жизни. Он же позволил и ей прийти в этот мир, верно? Выбрал её душу в Нави и отправил на перерождение. Как она могла его не почитать?

Вот только все почему-то считали, что Ружена восхваляет богов недостаточно. Как-то она спросила об этом у Веселины – та была ближе всего к тому, чтобы называться её подругой. Ружена всегда держалась особняком, но Веселина была из тех, кто может и камень разговорить.

– Почему? – Задумчиво переспросила та, потирая височное кольцо. – Когда ты стоишь с нами во время подношений или возносишь молитвы, то вид у тебя такой, будто ты ничего от богов не ждёшь и не просишь. Как будто делаешь это только для того, чтобы задобрить народ в деревне.

Особенно ловкая ветка хлестнула её по щеке и Ружена поморщилась, выныривая из воспоминаний. Может, это Лесьяр наказывает её за недостаток веры? Она усмехнулась этой мысли и тут же устыдилась этого. Похоже, она заслуживает не только получить веткой по лицу, но и переломать ноги, упав в канаву. Может, люди в деревне правы и веры в ней недостаточно.

Может, присвоенная другим человеком борть – это тоже наказание?

Даже если так, Ружена не собирается принимать его, пока сам Лесьяр ни сойдёт к ней из Прави и ни скажет об этом.

Сзади послышался треск. Кто-то ломился через подлесок. Сначала она подумала, что это напуганное чем-то животное, но потом услышала ругательства. Нет, человек. Причём из тех, кто к лесу не привык. Заблудился?

Вздохнув, Ружена поправила моток верёвок на плече и повернула назад.

Ругательства приближались. Она заметила в густой листве золотистый проблеск и поспешила туда. Как бы незадачливый путник не сломал ногу или скатился в канаву.

– Эй! – Позвала Ружена. – Стой на месте!