Сказ о змие крылатом и храброй княжне

Сказ о змие крылатом и храброй княжне

Быль то али нет мне неведомо, да только и сейчас еще старухи сказывают о змие крылатом, что стольный град Горговин повадился разорять. Много храбрых богатырш полегло в бою с тем змием. Тогда великая княжна Ярославна сняла венец златой со своего чела и надела шелом старый, что верой и правдой ей в ратных подвигах служил. Много весен минуло той княжне, и уже не было силы в руках, что Златень-меч сжимали. Напрасно отговаривали ее боярыни и плакали мужья — непреклонна была княжна в своем решении. Из всех дочерей взяла она с собой только старшую, что Мирославой прозвали. Среди прочих сестер та более всех храбростью славилась. Прочили ей в мужья сына степной княжны, что к их двору с посольством прибыл.
Взнуздали мать с дочерью верных кобыл и выехали навстречу змею окаянному. Много легенд про Златень-меч сказывают. По одним легендам сплели его будто бы из волос княжны солнечной, что свою повозку по небу катит, а по другим из костей великанши выковали, что ныне в горы превратилась. Верно только то, что меч этот погибелью для любой нечисти был. Хитер был змей и напал на них исподволь, пожрал кобыл верных и криком утробным воительниц оглушил. Откусил он княжне руку, и упал Златень-меч на землю. Возопила от горя Мирослава и, подхватив меч матери, отсекла змию голову. Забился змий, закричал и кровью своей ядовитой деву окропил. Отползла Мирослава к телу матери и закрыла его собой. Прибежали служанки, а на месте змия старуха-колдунья лежит с головой посеченной.
Схоронила Мирослава свою мать и стала заместо нее княжить. Но не было деве от княжения радости — не утешали ее ласки прекрасных юношей, не веселили сердце удалые песни. От яда змия покрылось ее тело дурными язвами. Повелела княжна найти знахарку али колдунью, способную исцелить ее искусством своим. Отправила она гонцов во все концы земли своей с обещанием одарить своей милостью ту, которая ее исцелить сумеет. Много колдуний да знахарок порог ее хором переступали, да ни одна не смогла княжну исцелить.
Однажды одна из гонцов затерялась в лесу и набрела на избушку, да только непростая была та избушка — на заборе черепа добрых девиц красовались, а вместо пса к околице привязан серый волк был. Не испугалась дева и вошла внутрь, чтобы узнать, кто в этой избушке живет. Жил в той избе молодой колдун лицом прекрасный, но черный душою. Выслушал он рассказ девы о горе ее госпожи и сказал, что знает, как ему помочь, коль та согласится помощь из рук его принять.
— Как величать тебя прикажешь? — спросила у колдуна дева.
— Лесьяром меня кличут добры девицы, — отвечал колдун.
— От кого искусству своему научился?
— От матери своей покойницы.
Вернулась дева ко двору и рассказала о том, что видела. Выслушала ее Мирослава и решила испытать колдуна молодого. Приказала она ему явиться ко двору не одетым и не раздетым, не сытым и не голодным, не в сопровождении и не в одиночестве.
Передала дева наказ княжны колдуну. Согласился Лесьяр с условием Мирославы и в назначенный срок явился к ее двору в рыбацкой сети, жуя лук и в сопровождении верного волка. Подивилась Мирослава его мудрости и приказала себя исцелить. 
— Трудна задача эта, — сказал Лесьяр. — Дай мне срок до завтрашнего утра, дабы смог сготовить я зелье целебное.
— Будь по твоему, колдун, — отвечала Мирослава. — Но, коли обманешь, не сносить тебе головы.
Ночь спустилась на хоромы княжны, не спал только Лесьяр, дурное дело замышляя. Варил он зелье ядовитое, помышляя за мать свою отомстить, как раздался тут стук в дверь. То был сын степной княжны, что алкал расположение Мирославы вернуть. Попросил он колдуна изготовить любовное зелье. Делать нечего, согласился Лесьяр.
— Крепко ли оно будет, колдун? — вопрошал княжеский сын.
— Крепко, крепко, — усмехнулся колдун. — Так крепко, что даже смерть не разнимет.
Не захотел княжеский сын платить колдуну. Прокрался он ночью в его хоромы да выкрал зелье, а вместо него налил что рядом стояло. Вот только перепутал он сосуды поганые и унес с собой яд, а любовное зелье колдуну оставил.
На следующее утро предстал Лесьяр перед очами княжны и протянул ей зелье, что должно было ее сгубить. Но недоверчива была Мирослава.
— Отведай-ка сам зелья своего поначалу, — повелела она.
И так желал Лесьяр ее смерти, что согласился и сам выпить яд, только чтобы княжна вслед за ним последовала. Выпил он зелье, и Мирослава вслед за ним пригубила. Посмотрели они друг на друга, и рок любви над ними свою длань простер.
Поцеловала Мирослава его в уста сахарные и нарекла мужем своим. В тот же день повенчались они по заветам праматерей, и разделил он с ней ложе княжеское. Против были боярыни, знавшие, что осерчает степная княжна за то, что ее сына отвергли, но не послушала их Мирослава.
Стал жить Лесьяр в тереме княжеском. Днем его сердце тоска по матери сжигала, а ночью ласки княжны возлюбленной. Излечил он Мирославу от яда змия, но еще пуще невзлюбили его боярыни за дерзкие речи его и гордый нрав. Стали они наветы на Лесьяра придумывать. Рассказали они Мирославе, что ее супруг на пиру крошки собирает да в рукава прячет аки нищий какой. На следующем пиру проследила за ним Мирослава, а тот и правда крошки в рукав прятал, а потом как пустился в пляс. Махнет одним рукавом, и сделалось озеро. Махнет другим, и поплыли по нему белые лебеди. Позавидовал ему сын степной княжны, сгреб он объедки со стола и пошел танцевать. Махнул одним рукавом, и боярынь забрызгал, махнул другим и дочери боярской костью в глаз попал. Поднялся хохот великий и озлобился княжич. Вернулся он домой и обо всем матери своей рассказал. Подняла тогда та свои войска степные и повела войной на княжество светлое.
Простилась со своим мужем Мирослава и отправилась на бой с войском басурманским, на верную гибель свою. Понял Лесьяр, что если сейчас он чары любовные не развеет, то вовек ему за княжной быть. Отправился он в свои покои и начал варить зелье окаянное. Словно зеркало было то, и показало оно его супругу нареченную. Неравный бой вела Мирослава, живота его не жалея. Всего лишь слово надо было ему обронить над зельем колдовским, и пали бы чары. В последний раз посмотрел Лесьяр на княжну и увидел, как ее со всех сторон окружили враги окаянные. Дрогнуло сердце словно струна гусельная, и покатился котел по полу, зелье разбрызгивая.
Билась Мирослава не на жизнь, а на смерть. Где одну голову она рубила, там десять вырастало, и не было конца краю басурманскому войску. Но тут взметнул ветер свои крылья, и упала гроза на землю. Прилетел змий крылатый, раскидал врагов крылами своими. Закрыл он тело княжны, чтобы не надругались над ним враги, испустил дух змеиный.