Сказка о Самой Прекрасной Принцессе

Сказка о Самой Прекрасной Принцессе

Жи­ла-бы­ла на све­те Прин­цесса. Как из­вес­тно, прин­цессе по­ложе­но быть прек­расной или да­же Прек­расной. А эта Прин­цесса бы­ла еще прек­раснее, са­мой что ни на есть кра­сивой на све­те.
Вы ду­ма­ете, тут бы ей жить да ра­довать­ся? Как бы не так! Ведь Прин­цесса бы­ла так пот­ря­са­юще хо­роша со­бой, что на нее нель­зя бы­ло пос­мотреть, не ос­лепнув: да­же слу­ги, ко­торые ей прис­лу­жива­ли, и те но­сили на гла­зах чер­ные по­вяз­ки.
Кро­ме то­го, сто­ило Прин­цессе хо­тя бы за­вязать во­лосы шнур­ком или на­деть скром­ное платье с кру­жев­ным во­рот­ничком, как она ста­нови­лась нас­толь­ко не­воз­можно прек­расной, что от ее кра­соты на­чина­ли са­моп­ро­из­воль­но вос­пла­менять­ся вся­кие ве­щи: гар­ди­ны, ко­вер, ди­ван­ная обив­ка и все та­кое. По­это­му прин­цессе при­ходи­лось но­сить урод­ли­вые ба­лахо­ны из меш­ко­вины с ру­кава­ми до кон­чи­ков паль­цев и по­долом, ко­торый во­лочил­ся за ней пол­ко­ридо­ра, по­верх ка­пюшо­на об­ма­тывать го­лову дю­жиной ву­алей, во­лосы рас­че­сывать ис­клю­читель­но в прох­ладную ночь, а мыть­ся толь­ко во вре­мя дож­дя. Прин­цесса же, как все жен­щи­ны, лю­била и кра­сивые платья, и ук­ра­шения, а меш­ко­вина, меж­ду про­чим, очень ко­лючая…
Вдо­бавок ее отец, ко­роль (его я не бу­ду пи­сать с боль­шой бук­вы, по­тому что он был обыч­ный ко­роль, а не ка­кой-ни­будь еще), бо­ясь, что доч­ка не­ча­ян­но ус­тро­ит по­жар, по­селил ее на са­мой вер­хушке са­мой вы­сокой двор­цо­вой баш­ни. От это­го бы­ла до­пол­ни­тель­ная поль­за, по­тому что от кра­соты прин­цессы вер­хушка баш­ни го­рела по но­чам, как ма­як и мо­ряки мог­ли ори­ен­ти­ровать­ся по ней в шторм, но са­мой прин­цессе бы­ло грус­тно: ведь из баш­ни ее вы­пус­ка­ли гу­лять толь­ко по но­чам. И тог­да она бро­дила по ал­ле­ям двор­цо­вого са­да, све­тясь сквозь свои слои меш­ко­вины, как ог­ромный свет­ля­чок…
Бы­ла тут еще од­на неп­ри­ят­ность: прин­цы об­хо­дили Са­мую Прек­расную Прин­цессу сто­роной. Мо­жет, это по­кажет­ся стран­ным, ведь прин­цам вро­де бы как по­ложе­но стре­мить­ся най­ти прин­цессу поп­рекрас­нее, но те прин­цы, что пог­лу­пее, не хо­тели ли­шить­ся зре­ния или все­го доб­ра в слу­чае по­жара, а те, что по­ум­нее, спра­вед­ли­во ука­зыва­ли, что раз са­мо пре­быва­ние ря­дом с прин­цессой свя­зано с рис­ком, то ни­какой нор­маль­ной се­мей­ной жиз­ни не по­лучит­ся.
И в один неп­рекрас­ный день ко­роль по­нял, что его доч­ка рис­ку­ет ос­тать­ся ста­рой де­вой, а ко­ролевс­тво — без нас­ледни­ка. На­до бы­ло не­мед­ленно что-то пред­при­нять. Ко­роль соб­рал свой со­вет и ве­лел им ду­мать. Ког­да все со­вет­ни­ки по­пада­ли в об­мо­рок от пе­ренап­ря­жения, он при­нял­ся ду­мать сам. Ду­мал он так упор­но, что вся лы­сина у не­го под ко­роной пок­ры­лась по­том. Но за­то он кое-что все-та­ки при­думал… И, вы­терев лы­сину ба­тис­то­вым пла­точ­ком, ве­лел при­вес­ти к се­бе Охот­ни­ка.
Охот­ни­ка все так и зва­ли — Охот­ник, по­тому что он сла­вил­ся на все ко­ролевс­тво: та­кой он был мет­кий стре­лок и так здо­рово раз­би­рал­ся в зве­риных сле­дах. Не­дос­та­ток у не­го был толь­ко один: ес­ли он под­ни­мал след, то гнал зве­ря до кон­ца, да­же ес­ли тот пы­тал­ся ук­рыть­ся в ко­ролев­ском ле­су, где, как из­вес­тно, име­ет пра­во охо­тить­ся один толь­ко ко­роль. А ес­ли ты не ко­роль, но при­том охо­тишь­ся в ко­ролев­ском ле­су, то ты, ко­неч­но, бра­конь­ер. А за­коны про­тив бра­конь­еров в те вре­мена бы­ли до­воль­но су­ровые.
Вот по­тому-то Охот­ник си­дел в двор­цо­вой тем­ни­це и ждал, по­ка ему по при­гово­ру ве­лят от­ру­бить пра­вую ру­ку. Но вмес­то это­го его взя­ли и от­ве­ли к ко­ролю.
— Охот­ник, — ска­зал ему ко­роль без лиш­них це­ремо­ний, — хо­чешь, что­бы твоя ру­ка ос­та­лась при те­бе?
— Ко­неч­но, ва­ше ве­личес­тво! — об­ра­довал­ся тот. — А что я для это­го дол­жен сде­лать?
— Па­ру пус­тя­ков, — от­ве­тил ко­роль. — Точ­нее, все­го один: ты дол­жен най­ти для мо­ей Прин­цессы Прин­ца. Но не обыч­но­го, а сле­пого.
Те­перь вы по­нима­ете, что ко­роль был сов­сем не глуп? Ведь сле­пой принц в от­ли­чие от зря­чего ни­чего не по­теря­ет, же­нив­шись на Са­мой Прек­расной Прин­цессе.
Од­на­ко охот­ни­ку эта идея приш­лась не по ду­ше: он обо­шел все три-де­вять со­сед­них ко­ролевств, но не слы­шал ни об од­ном сле­пом прин­це.
Но что тут по­делать? Ру­ку ведь то­же жал­ко… Соб­рал Охот­ник ме­шок и от­пра­вил­ся в путь, ис­кать сле­пого прин­ца в же­нихи Прин­цессе.
Дол­го ли он бро­дил, ко­рот­ко ли, не­из­вес­тно. Обо­шел он не толь­ко три-де­вять ко­ролевств, но и триж­ды-три-де­вять, од­на­ко ниг­де не на­шел ни од­но­го, да­же са­мого за­валя­щего сле­пого прин­ца. И ник­то из тех, ко­го он по до­роге расс­пра­шивал, не мог ска­зать ему ни­чего по­лез­но­го.
И вот од­нажды Охот­ник, очень ус­та­лый и мрач­ный, при­сел от­дохнуть на пе­рек­рес­тке. И — от­ку­да ни возь­мись — по ле­вой до­роге подъ­еха­ла к не­му на во­роном ко­не жен­щи­на, вся с го­ловы до пят за­кутан­ная в чер­ное пок­ры­вало.
— Что при­горю­нил­ся, Охот­ник? — спро­сила она.
— А что мне еще де­лать? — ска­зал охот­ник. — Ко­роль от­ру­бит мне ру­ку, ес­ли я не най­ду для его до­чери в же­нихи сле­пого прин­ца. А я уже обо­шел, на­вер­ное, пол­све­та, но не встре­тил ни еди­ного сле­пого прин­ца…
Жен­щи­на рас­сме­ялась.
— О, это­му го­рю сов­сем не труд­но по­мочь! — ска­зала она. — Сту­пай по пра­вой до­роге, как ми­ну­ешь дуп­листое ста­рое де­рево, сно­ва свер­ни нап­ра­во: эта тро­пин­ка при­ведет те­бя че­рез пе­ревал в до­лину, где сто­ит за­мок. А в зам­ке жи­вет ста­рая ко­роле­ва и ее сын, сле­пой принц.
Охот­ник, ко­неч­но, пос­лу­шал­ся со­вета: все рав­но ему боль­ше ни­чего не ос­та­валось де­лать. За пе­рева­лом дей­стви­тель­но ле­жала гор­ная до­лина, та­кая ма­лень­кая, что ее и на кар­тах не бы­ло. Но в той до­лине сто­ял са­мый нас­то­ящий ко­ролев­ский за­мок, а в зам­ке жи­ла са­мая нас­то­ящая ко­роле­ва-мать с са­мым нас­то­ящим сы­ном-прин­цем.
Ког­да охот­ник рас­ска­зал им свою ис­то­рию, ко­роле­ва очень об­ра­дова­лась, ведь ей то­же ни­как не уда­валось най­ти же­ну для сы­на: обыч­но прин­цессы очень при­веред­ли­вы и вы­ходить за­муж за сле­пого ре­шитель­но не хо­тят. И ко­роле­ва сна­чала ис­пекла свой фир­менный виш­не­вый пи­рог, по­том поз­ва­ла сво­его па­рик­ма­хера, что­бы он за­вил ей бук­ли, а пос­ле се­ла в ка­рету и вмес­те с Прин­цем от­пра­вилась в гос­ти к ко­ролю и его до­чери.
И их, и Охот­ни­ка ко­роль при­нял с рас­прос­терты­ми объ­ять­ями, в том чис­ле и по­тому, что виш­не­вый пи­рог ока­зал­ся очень вкус­ным. Ко­роль с ко­роле­вой по­вели пе­рего­воры о сро­ке свадь­бы, о при­дан­ном и обо всем про­чем в том же ро­де, а прин­ца от­ве­ли в баш­ню, поз­на­комить­ся с прин­цессой.
Пос­коль­ку и ко­роль, и ко­роле­ва бы­ли лю­ди въ­ед­ли­вые и до­тош­ные, пе­рего­воры шли дол­го, и за это вре­мя Принц и Прин­цесса ус­пе­ли под­ру­жить­ся. Прин­цесса чи­тала Прин­цу свои лю­бимые кни­ги — а их у нее бы­ло мно­го: что еще де­лать, си­дя в баш­не в оди­ночес­тве? Принц иг­рал Прин­цессе на раз­ных му­зыкаль­ных инс­тру­мен­тах: ведь из-за сле­поты он боль­ше ни­чему не смог на­учить­ся. Еще они бе­седо­вали, и не­уди­витель­но, что че­рез па­ру не­дель они по уши влю­бились друг в дру­га.
И тут их поз­ва­ли вниз, пос­коль­ку ко­роль и ко­роле­ва на­конец до­гово­рились. Принц и Прин­цесса спус­ти­лись в трон­ную за­лу, ко­роль поп­ра­вил ко­рону, со­бира­ясь их бла­гос­ло­вить, как вдруг ста­рая ко­роле­ва вскрик­ну­ла и упа­ла в об­мо­рок.
Ее, ко­неч­но, быс­тро от­ка­чали ук­су­сом и ню­хатель­ны­ми со­лями, но, при­дя в се­бя, ко­роле­ва при­нялась пла­кать.
— В чем де­ло, ма­туш­ка? — спро­сил у нее сын.
— Я вспом­ни­ла, вспом­ни­ла! — ры­дала ста­руш­ка.
— Что же вы вспом­ни­ли? — за­ин­те­ресо­вал­ся ко­роль.
— Я вспом­ни­ла: ког­да я приг­ла­шала к сы­ну раз­ных фей и ча­роде­ев, что­бы вы­лечить от сле­поты мо­его маль­чи­ка, один ча­родей ска­зал, что сле­поты он вы­лечить не мо­жет, но мо­жет на­ложить зак­лятье… — и тут ко­роле­ва за­рыда­ла еще гор­ше.
— И что же это за зак­лятье? — спро­сил ко­роль, по­чу­яв не­лад­ное.
— Что он… проз­ре­ет… на­ут­ро пос­ле сво­ей свадь­бы!!!
То есть ска­зала ко­роле­ва нем­но­го по-дру­гому, но на слу­чай, ес­ли эту сказ­ку проч­тут де­ти до шес­тнад­ца­ти лет, я ос­тавлю как есть.
— Ну так прек­расно! — вос­клик­нул ко­роль. — Тог­да он ста­нет нор­маль­ным ко­ролем и по­забо­тит­ся о Прин­цессе и ко­ролевс­тве пос­ле мо­ей смер­ти.
Но тут вме­шалась Прин­цесса.
— Па­пень­ка, как же вы не по­нима­ете: ес­ли он проз­ре­ет, он сно­ва ос­лепнет, ког­да пос­мотрит на ме­ня! Или вов­се сго­рит!
— В край­нем слу­чае он мо­жет одеть ас­бесто­вую со­роч­ку… — ска­зал ко­роль, сму­тив­шись. — И по­том, ес­ли он быс­тро ос­лепнет, ему бу­дет без раз­ни­цы, и все ос­та­нет­ся как есть.
Ко­роле­ва-мать и Прин­цесса од­новре­мен­но наб­ра­ли воз­ду­ха в грудь, что­бы по­ведать ко­ролю все, что они ду­ма­ют о вред­ных для здо­ровья ас­бесто­вых со­роч­ках и без­душных, бес­чувс­твен­ных…
Но тут не­ожи­дан­но за­гово­рил Принц.
— Я сог­ла­сен с его ве­личес­твом, — ска­зал он. — Я люб­лю ее вы­сочес­тво и хо­чу уви­деть ее хо­тя бы раз в жиз­ни на ко­рот­кий миг, пусть да­же по­том я ум­ру.
Мо­жет, принц что-то еще по­думал, но ска­зал имен­но так.
Прин­цесса уда­рилась в сле­зы. Из ее ры­даний ко­роль по­нял сле­ду­ющее: дочь хо­чет, что­бы Принц не ли­шил­ся при­об­ре­тен­но­го зре­ния, что­бы, по­женив­шись, они жи­ли дол­го и счас­тли­во.
Ко­роль, как и мно­гие муж­чи­ны, не мог ус­то­ять пе­ред жен­ски­ми сле­зами, и по­тому ве­лел поз­вать Охот­ни­ка, ко­торый в это вре­мя по­пивал в кор­де­гар­дии пив­ко и раз­вле­кал стра­жу бай­ка­ми о сво­их пу­тешес­тви­ях.
— Вот что, — ска­зал Охот­ни­ку ко­роль, вып­ро­водив всех пос­то­рон­них из трон­ной за­лы. — Ты при­вез сю­да это­го сле­пого прин­ца и его ма­туш­ку, а зна­чит, ищи те­перь средс­тво поп­ра­вить бе­ду, по­тому как моя доч­ка влю­билась в не­го и не хо­чет, что­бы он сно­ва ос­леп. В об­щем, ес­ли ты не при­дума­ешь, как все ис­пра­вить, я ве­лю от­ру­бить те­бе пра­вую ру­ку по са­мое ухо.
Это бы­ла серь­ез­ная уг­ро­за. Охот­ник поб­леднел и при­нял­ся уве­рять ко­роля, что неп­ре­мен­но все сде­ла­ет и най­дет. А по­том боч­ком выб­рался из за­лы, быс­тро соб­рал ве­щи и от­пра­вил­ся в до­рогу.
На этот раз он бро­дил по до­рогам еще доль­ше: сле­пой принц, ко­неч­но, это ред­кая шту­ка, но ког­да ты во­об­ще не зна­ешь, что ищешь… В об­щем, од­нажды охот­ник при­сел на пе­рек­рес­тке мрач­ный и очень ус­та­лый, та­кой ус­та­лый, что у не­го да­же не бы­ло сил вы­курить труб­ку и хлеб­нуть пи­во из фляж­ки.
И тут, от­ку­да ни возь­мись, на ле­вой до­роге сно­ва по­каза­лась да­веш­няя жен­щи­на, за­вер­ну­тая в чер­ное пок­ры­вало. Толь­ко те­перь она еха­ла на ры­жем ко­не.
— Здравс­твуй, Охот­ник, — ска­зала она. — Что с то­бой опять слу­чилось?
Тут Охот­ник без лиш­них це­ремо­ний по­ведал ей о сво­ем го­ре-злос­частье. Выс­лу­шав, жен­щи­на кив­ну­ла и ска­зала:
— Я знаю, что те­бе на­до сде­лать. Ви­дишь сред­нюю до­рогу? Сту­пай по ней. Ког­да нач­нется тря­сина, про­бирай­ся по коч­кам и ос­таткам га­ти. За бо­лотом бу­дет дом, а в до­ме жи­вет вол­шебник. Он очень мо­гущес­твен­ный и уме­ет тво­рить чу­деса са­мого боль­шо­го ка­либ­ра, но на­кол­до­ван­ный та­бак и пи­во у не­го по­луча­ют­ся ху­же обыч­ных. По­это­му ес­ли ты угос­тишь его сво­им пи­вом и та­баком, то он для те­бя все что хо­чешь сде­ла­ет.
Охот­ник с ра­достью пос­лу­шал­ся муд­ро­го со­вета, и хо­тя до­рога ока­залась до­воль­но длин­ной, он сбе­рег и та­бак, и пи­во. И угос­тил ими вол­шебни­ка, ко­торый жил в у­еди­нен­ном до­ме за бо­лотом.
— Чу­дес­ный та­бак! — вос­клик­нул вол­шебник, вы­дувая дым из труб­ки не толь­ко в ви­де ко­раб­ли­ков, но да­же в ви­де па­рохо­дов. — А ты прос­то от­личный ма­лый! Я мо­гу те­бе чем-ни­будь по­мочь?
Тут ему Охот­ник все и рас­ска­зал. Вол­шебник встал с крес­ла-ка­чал­ки, снял с пол­ки пыль­ную бу­тыль и по­дал ее Охот­ни­ку.
— Вот, это то, что те­бе на­до, — ска­зал он. — Вся хит­рость в том, что со­дер­жи­мое этой бу­тыл­ки нуж­но раз­лить в два бо­кала. Один бо­кал дол­жна осу­шить прин­цесса, а вто­рой од­новре­мен­но с ней — са­мая урод­ли­вая жен­щи­на на све­те. Тог­да прин­цесса ста­нет нем­ножко по­урод­ли­вей, а пос­коль­ку сей­час она Са­мая Прек­расная на све­те, то прев­ра­тит­ся в прос­то кра­сивую.
Как Охот­ник об­ра­довал­ся, ни­каки­ми сло­вами опи­сать нель­зя. Он дол­го бла­года­рил вол­шебни­ка, а по­том от­пра­вил­ся в об­ратный путь и при­нес ко­ролю вол­шебное зелье.
Сна­чала все, ко­неч­но, очень об­ра­дова­лись, а по­том ко­роль, ко­торый, как мы зна­ем, был вов­се не глуп, ог­ля­дел­ся по сто­ронам и спро­сил:
— Так, а кто у нас са­мая урод­ли­вая жен­щи­на на све­те?
Все фрей­ли­ны и прид­ворные да­мы не­мед­ленно за­мол­ча­ли и сде­лали та­кое ли­цо, что ста­ло яс­но: уж они-то про се­бя та­кого точ­но ни­ког­да не ска­жут.
— Так это прос­то, ва­ше ве­личес­тво, — не­ос­мотри­тель­но вме­шал­ся Охот­ник. — У ва­шего ис­топни­ка есть те­тя, так страш­нее ее свет не ви­дывал: у нее на од­ном толь­ко но­су три бо­родав­ки, каж­дая раз­ме­ром с на­пер­сток. Она от­лично по­дой­дет.
Но ког­да поз­ва­ли те­тю ко­ролев­ско­го ис­топни­ка, она, ус­лы­шав, что ее наз­ва­ли са­мой урод­ли­вой жен­щи­ной на све­те, за­вопи­ла так, что в двор­цо­вой за­ле пот­реска­лись стек­ла, а по­том схва­тила ко­чер­гу и при­нялась го­нять­ся за все­ми под­ряд.
Ког­да ее ути­хоми­рили, ко­роль по­тер шиш­ку на лы­сине, не­хоро­шо пос­мотрел на Охот­ни­ка и ска­зал ему:
— Так, иди ищи нуж­ную жен­щи­ну. А ес­ли не най­дешь… — и ко­роль вы­рази­тель­но пос­ту­чал се­бя реб­ром ла­дони по шее.
Охот­ник — де­лать не­чего — от­пра­вил­ся по зам­ку в по­ис­ках са­мой урод­ли­вой жен­щи­ны на све­те. Но да­же са­мые древ­ние ста­рухи-ключ­ни­цы и са­мые за­мыз­ганные по­судо­мой­ки с ко­ролев­ской кух­ни толь­ко през­ри­тель­но фыр­ка­ли. Нес­коль­ко раз Охот­ни­ка пы­тались об­лить по­мо­ями и стук­нуть по­леном, но он уво­рачи­вал­ся.
То же са­мое пов­то­рилось и в сто­лице, и в дру­гих го­родах, и во всех де­рев­нях, ко­торые встре­чались Охот­ни­ку по до­роге: ни од­на жен­щи­на, сколь угод­но нек­ра­сивая, не сог­ла­шалась приз­нать се­бя «са­мой урод­ли­вой на све­те». И да­же вол­шебник, к ко­торо­му Охот­ник за­шел в гос­ти, при­тащив че­рез бо­лото боль­шой ки­сет с та­баком и бо­чонок с пи­вом, ска­зал, что тут он ни­чем по­мочь не мо­жет:
— По­нима­ешь, жен­щи­на дол­жна быть урод­ли­вой са­ма по се­бе, бе­зо вся­кого вол­шебс­тва, ина­че зелье не сра­бота­ет…
И вот од­нажды Охот­ник при­сел от­дохнуть на зна­комом пе­рек­рес­тке. Он сов­сем не знал, что ему де­лать и ку­да ид­ти. И тут на ле­вой до­роге по­каза­лась уже зна­комая ему всад­ни­ца, за­кутан­ная в чер­ное пок­ры­вало. Толь­ко на сей раз она еха­ла на бе­лом ко­не.
— Здравс­твуй, Охот­ник, — ска­зала она. — В ка­кую бе­ду ты ухит­рился по­пасть на этот раз?
Тя­жело взды­хая, Охот­ник рас­ска­зал ей, что ищет са­мую урод­ли­вую жен­щи­ну на све­те.
Тут всад­ни­ца рас­сме­ялась, да так гром­ко, что с де­ревь­ев сле­тела стая га­лок.
— Ну что ж, ты на­шел, что ис­кал, — ска­зала она, от­сме­яв­шись. — Я и есть Са­мая Урод­ли­вая Жен­щи­на на све­те. И я с удо­воль­стви­ем от­прав­люсь с то­бой к ко­ролев­ско­му дво­ру, но при од­ном ус­ло­вии: ты по­обе­ща­ешь на мне же­нить­ся. Тог­да я выпью вол­шебное зелье вмес­те с Прин­цессой.
Охот­ник мял­ся и жал­ся, но од­но де­ло — ру­ка, без нее мож­но в край­нем слу­чае обой­тись, а без го­ловы — ни­как.
— Лад­но, — ска­зал он. — Даю сло­во. Я же­нюсь на те­бе, ес­ли ты сде­ла­ешь, как ска­зала. Толь­ко… дай я на те­бя хо­тя бы пос­мотрю.
— Бо­юсь, те­бе ста­нет не­хоро­шо, — от­клик­ну­лась всад­ни­ца. — Впро­чем, я сни­му по­лови­ну пок­ры­вал и ву­алей, те­бе это­го дол­жно хва­тить.
И вот по­ка она сни­мала ву­али и раз­ма­тыва­ла пок­ры­вала, у Охот­ни­ка сна­чала зад­ро­жали ко­лен­ки, по­том зак­ру­жилась го­лова, а по­том и вов­се на­чало тем­неть в гла­зах.
— Хва­тит… — про­из­нес он сла­бым го­лосом.
— Это еще да­же не по­лови­на, — отоз­ва­лась жен­щи­на, ко­торую мы те­перь по пра­ву мо­жем ве­личать Са­мой Урод­ли­вой Жен­щи­ной На Све­те.
— Ну… даль­ше по­ка не на­до… — ска­зал охот­ник. — Мо­жет, по­том… ког­да я при­вык­ну.
На том они и по­реши­ли и вмес­те от­пра­вились в ко­ролев­ский дво­рец. Ког­да по до­роге по­пада­лись реч­ка или пруд, охот­ник с тос­кой на них пос­матри­вал, но меж­ду ним и во­дой все вре­мя еха­ла Са­мая Урод­ли­вая Жен­щи­на: она не хо­тела, что­бы Охот­ник уто­пил­ся, по­тому как ей очень хо­телось за­муж.
Ког­да они подъ­ез­жа­ли ко двор­цу, де­ти, уви­дев из­да­ли Са­мую Урод­ли­вую Жен­щи­ну, в ужа­се пла­кали и раз­бе­гались по до­мам, мо­лодень­кие де­вуш­ки па­дали в об­мо­рок; все ко­ровы в тот день да­вали кис­лое мо­локо, а пес­трая ку­рица, пе­ребе­жав­шая пут­ни­кам до­рогу, тут же снес­ла яй­цо, из ко­торо­го по­том вы­лупил­ся са­мый нас­то­ящий ва­силиск.
Ког­да ко­роль кра­ем гла­за уви­дел Са­мую Урод­ли­вую Жен­щи­ну, то его ра­зоб­ра­ла ико­та.
— Ик! — ска­зал он. — Я ви­жу, Охот­ник, что ты на­шел, что ис­кал. Свадь­ба, го­воришь? Бе­дола­га, — Ик! — луч­ше бы я те­бе го­лову от­ру­бил. Ик! Не­сите ско­рее зелье и зо­вите Прин­цессу и гос­тей. Ик!
Все соб­ра­лись в трон­ной за­ле, с опа­сени­ем ко­сясь на Са­мую Прек­расную Прин­цессу и на Са­мую Урод­ли­вую Жен­щи­ну. Ко­роль раз­лил зелье в два куб­ка и по­дал один сво­ей до­чери, а вто­рой — гостье.
Что­бы вы­пить зелье, и Прин­цессе, и Жен­щи­не приш­лось сбро­сить часть сво­их пок­ры­вал и ву­алей и вып­ростать на­ружу ру­ки, что­бы дер­жать ку­бок. Прин­цесса на­чала све­тить­ся так, что гла­зам бы­ло боль­но, а от Са­мой Урод­ли­вой Жен­щи­ны от­четли­во рас­полза­лась тем­но­та, по­хожая на чер­ни­ла, ко­торые кап­ну­ли в во­ду. Все так и за­мер­ли, а ко­роль от нап­ря­жения да­же прек­ра­тил икать.
И ког­да куб­ки опус­те­ли, про­изош­ло чу­до: Прин­цесса пе­рес­та­ла све­тить­ся, а Са­мая Урод­ли­вая Жен­щи­на — тем­нить­ся… ну, то есть вы ме­ня по­няла: от нее пе­рес­та­ла рас­ползать­ся тем­но­та.
Они обе ски­нули с се­бя все свои пок­ры­вала и ву­али — и что же? Прин­цесса пе­рес­та­ла быть та­кой ос­ле­питель­но прек­расной, а сде­лалась прос­то кра­сивой, с яс­ны­ми го­лубы­ми гла­зами и свер­ка­ющи­ми зо­лоты­ми во­лоса­ми, а Са­мая Урод­ли­вая Жен­щи­на На Све­те ста­ла Быв­шей Са­мой Урод­ли­вой Жен­щи­ной На Све­те, по­тому что не толь­ко ее уродс­тво пе­реда­лось Прин­цессе, но и часть кра­соты Прин­цессы пе­реда­лась ей. Те­перь у Быв­шей Са­мой Урод­ли­вой Жен­щи­ны бы­ли го­рящие, как уг­ли, чер­ные гла­за, блес­тя­щие чер­ные во­лосы и неж­ная ко­жа, ко­торая све­тилась, как фар­фор. Охот­ник, ко­неч­но, влю­бил­ся в нее без па­мяти с пер­во­го взгля­да.
Тут же ус­тро­или двой­ную свадь­бу, и на­ут­ро Сле­пой Принц об­рел зре­ние и был очень рад, что мо­жет ви­деть и свою лю­бимую Прин­цессу, и во­об­ще весь бе­лый свет.
Так что все кон­чи­лось хо­рошо. Ос­та­лось толь­ко рас­ска­зать, что со все­ми ни­ми бы­ло даль­ше. Ко­роль на ра­дос­тях, что у не­го те­перь есть под­хо­дящий пре­ем­ник, тут же пе­редал свою ко­рону быв­ше­му Сле­пому Прин­цу, ко­торый, ко­неч­но, стал те­перь Зря­чим Ко­ролем. А сам ста­рый ко­роль от­пра­вил­ся вмес­те с ко­роле­вой-ма­терью в ее до­лину: он упи­рал на то, что для поп­равки здо­ровья ему не­об­хо­дим гор­ный воз­дух, но все зна­ли, что на са­мом де­ле он без ума от виш­не­вых пи­рогов ста­рой ко­роле­вы.
Быв­шая Са­мая Прек­расная Прин­цесса ста­ла Кра­сивой Ко­роле­вой, очень ве­селой и счас­тли­вой: она лю­била ус­тра­ивать праз­дни­ки, ба­лы, при­емы и охо­ты и про­чие раз­вле­чения, так что жизнь в ко­ролевс­тве би­ла клю­чом, но по го­лове не по­пада­ла. Не­дос­та­ток у Ко­роле­вы был толь­ко один: она до ужа­са лю­била кра­сивые платья и ук­ра­шения, так что да­же спать ло­жилась, не сни­мая дра­гоцен­ных оже­релий и ко­лец. Но, бу­дучи ко­роле­вой, она мог­ла се­бе это поз­во­лить, а ук­ра­шения вы­бира­ла со вку­сом.
Быв­ший Сле­пой Принц ока­зал­ся на удив­ле­ние хо­рошим ко­ролем, ес­ли учесть, что он сна­чала не умел ни пи­сать, ни чи­тать. За­то он за­меча­тель­но счи­тал в уме, и по­тому каз­на­чей не мог его об­ма­нывать. Кро­ме то­го, по­ка Принц был сле­пым, у не­го обос­трил­ся слух, и те­перь он нем­ножко слы­шал мыс­ли лю­дей, ког­да те ду­мали не ше­потом. В об­щем, он прог­нал из ми­нис­тров всех взя­точ­ни­ков и ин­три­ганов и взял на их мес­то лю­дей, ко­торые что-то уме­ли де­лать, а най­ти та­ких лю­дей еще труд­нее, чем Са­мую Урод­ли­вую Жен­щи­ну, это вся­кий зна­ет. Да, а все быв­шие взя­точ­ни­ки и ин­три­ганы пе­рек­ва­лифи­циро­вались в жур­на­лис­ты и ос­но­вали га­зету: не ска­зать, что вре­да от них ста­ло мень­ше…
У Ко­роля с Ко­роле­вой, ко­неч­но, ро­дились де­ти, при­чем маль­чи­ки уме­ли иг­рать на мно­жес­тве му­зыкаль­ных инс­тру­мен­тов, а де­воч­ки кра­сиво пе­ли.
Охот­ник и Быв­шая Са­мая Урод­ли­вая Жен­щи­на, ко­торую на са­мом де­ле зва­ли Брю­на, по­сели­лись в быв­ших по­ко­ях прин­цессы, на вер­ши­не са­мой вы­сокой баш­ни, по­тому что Брю­на, по­ка бы­ла Са­мой Урод­ли­вой Жен­щи­ной На Све­те, от тос­ки и не­чего де­лать изу­чила все на­уки и по но­чам наб­лю­дала за звез­да­ми. Вот от­ку­да она зна­ла, как по­мочь Охот­ни­ку и ког­да он по­явит­ся на ее пе­рек­рес­тке. Так Ко­роль с Ко­роле­вой об­за­велись звез­до­четом, и при этом очень хо­рошим: а хо­роший звез­до­чет — это ог­ромная ред­кость, пос­коль­ку вок­руг пол­но шар­ла­танов.
Охот­ник по­лучил ото всех мно­жес­тво по­дар­ков: и но­вый рог, и но­вый лук, и но­вую шля­пу с пе­ром, и да­же са­поги-ско­рохо­ды. Но боль­ше все­го он об­ра­довал­ся, ког­да ему раз­ре­шили охо­тить­ся во всех ле­сах ко­ролевс­тва. Раз в не­делю он за­ходил в гос­ти к вол­шебни­ку и при­носил то­му пи­во и та­бак.
У Охот­ни­ка с Брю­ной то­же бы­ли де­ти: маль­чи­ки, ког­да охо­тились, не те­ряли след да­же ночью, а де­воч­ки… а де­воч­ки всег­да до­бива­лись то­го, че­го хо­тели.
Так что, пов­то­ряю, все кон­чи­лось хо­рошо. А ка­кая тут мо­раль? Чес­тно го­воря, не знаю. Мо­жет, что у жен­щин все неп­ри­ят­ности из-за внеш­ности. А мо­жет, что ес­ли не хо­чешь по­пасть в бе­ду, не охоть­ся там, где нель­зя. А вы как ду­ма­ете?