«Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.
Деревня. Лето. Огород.
Дедуля. Бабка. Внучка. Репа.
Кот. Мышка. Жучка. Наш народ.»
(По Александру Блоку)
(Эдгар По)
На старую, мрачную и ветхую деревню надвигалось серое дождливое небо. В разрушенной церкви звенели призрачные колокола, снятые ещё при Петре I. И в этот мрачный, промозглый вечер дед, живущий в мистическом ужасе, посадил репку. Земля была влажной, тягучей. Она вздыхала, стонала, но засасывала семена и этим напоминала о душах его огородных жертв, которые дед постоянно собирал. Это время он называл Жатва.
(Джек Лондон)
Репка происходила из древнего и могучего рода Капустных, она была достойной дочерью своей матери. Репа впитала в себя всю мощь земли русской, она смогла выжить там, где остальные умирали от долгих дождей, палящего солнца и пронизывающего ветра. Она корнями вгрызалась в землю, борясь с непогодой, смеясь смерти в лицо, минуту за минутой, час за часом наслаждаясь её бессилием. Так она выросла большая, пребольшая, не осрамив своего рода.
(Габриэль Гарсия Маркес)
Пройдет много лет и дед (бывший ефрейтор), смотря на свои старые мозолистые руки, на вздувшиеся вены, будет вспоминать тот злополучный день, когда он подошёл к репке. Через неделю, лежа на операционном столе в военно-полевом госпитале, за минуту до удаления грыжи, видя, как рука хирурга со скальпелем опускается к его телу, он будет печально улыбаться от мысли, что тянул-тянул, а вытащить не смог.
(Эрих Мария Ремарк)
Позвал дед на помощь бабку.
– Иди ко мне, – сказал дед.
Бабка налила два стакана самогона. Медленно подошла к нему и молча протянула первач. Они стояли и смотрели вдаль, вдыхая аромат сивушных масел. В этом самогоне отразилась вся жизнь.
– За репку. Молча. Не чокаясь, – усталым голосом предложил дед.
Они выдохнули. Выпили. Крякнули и прослезились.
– Конечно, – не выдержав молчания, сказала она, – наша жизнь прошла, и у нас, и у репки нет будущего.
Дед молчал. Он был согласен с бабкой.
(Ярослав Гашек)
Бабка за дедку, дедка за репку.
– Эх, почему так? Тянем-потянем, вытянуть не можем, – вздыхал дед, – Как всегда, одним словом, обделались.
(Борис Акунин)
Позвала бабка внучку. Эрасту Петровну Фандорину, чиновницу особых поручений при московском генерал-губернаторе, особу шестого класса, кавалера российских иностранных орденов, выворачивало на изнанку. От репки смердело. Подле её начищенных штиблет располагалась тело репки из рода Капустных, трёх месяцев отроду. Эти сведения, равно как и будущее репки, были почерпнуты из показаний деда и бабки. Более ничего вразумительного добиться от них не представлялось возможным, поэтому ей пришлось принять участие в судьбе несчастной: внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.
(Ильф и Петров)
Кликнула внучка Жучку. В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в огород вбежала беспризорная собака. Опытным взглядом, определив главного, она направилась к деду.
– Деда! – весело пролаяла она. – Дай мяса!
Дед вынул из кармана огромную фигу и показал её беспризорной, но та не останавливалась и продолжала канючить. Тогда он, иронично посмотрел на Жучку и воскликнул:
– Может быть, тебе дать еще ключ от сарая, где кости лежат?
Зарвавшаяся собака поняла всю беспочвенность своих притязаний и в надежде на благодарность взялась за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.
(Юлиан Семенов)
Кошка только что получила сообщение из центра о событиях в огороде. «История повторяется, так же было и в Берне», - подумала она. Она вспомнила личное дело этой странной семейки. «Истинные крестьяне. Члены колхоза с 1935 года. Характер пьющий. Беспощадны к врагу – Репке. Безукоризненно выполняют огородный долг.»
– Эти смогут, – подумала кошка, – со мной точно смогут.
– Где перчатки? – спросила она деда.
– Ерунда, – отмахнулся дед.
– Нет, это не ерунда, это совсем даже не ерунда, дружище. Особенно в таком деле!
Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. А всё потому, что дед отдыхал и размышлял, что огород находится где-то посередине между Берлином и Владивостоком, но ровно через 5 минут он снова начнет тянуть репку, эта привычка выработалась с годами, а сейчас он мирно сачкует.
(Сергей Есенин)
Кликнула кошка мышку.
Дай, мышь, на счастье хвостик мне,
Такого хвостика не видела я с роду.