Сказочник

Сказочник

Темноту кабинета разгоняет лишь медовый свет свечи в подсвечнике в виде пузатого ангелочка, держащего лук. Подсвечник - подарок жены, как легко догадаться. Я скрипел перьевой ручкой по бумаге очень спеша и все время одергивая себя за это, потому что боялся порвать бумагу, а тогда бы пришлось все переписывать заново. Времени у меня на это, разумеется, не было. Переругиваясь сам с собой, я выводил темно-синие буквы на тонкой бумаге, иногда так увлекаясь их формой, что терял нить повествования. В общем-то, дело было даже и не в увлечении, а в том, что я не спал несколько ночей подряд и в мои обычно логичные мысли то и дело врывалось что-то непоследовательное и безумное. Например, глядя на только что выведенную мной заглавную букву «С» я вспомнил о том, как мой папа в детстве учил меня определять, будет ли дождь по тому, как выглядит месяц, если на его кончик можно повесить ведро —то будет, если нельзя — то не будет. Потом мои мысли перескочили на ведра, и я думал о том, что неплохо бы было купить ведро для рыбалки, потом я вспомнил, что рыбалкой я не занимаюсь, у меня даже удочки нет, не говоря уже о том, что вся рыба в ближайших водоемах передохла от токсинов, я насильно возвращал свои мысли снова к тексту. Я очень хорошо помнил, что его надо писать быстро, потому что я могу скоро умереть, а текст должен остаться, непременно должен. А почему я могу умереть? Может я чем-то болею или за мной охотятся монстры? То-то паркет за дверью подозрительно скрипит. Я нахмурил лоб, мучительно пытаясь вспомнить, почему я должен скоро умереть.

Кажется, это не монстры, а все-таки люди. Хотя может они только выглядят как люди, а на самом деле монстры? Если все-таки не монстры, то я, надеюсь, их испугает или хотя бы задержит то, что сейчас подозрительно скрипит паркетом за дверью и даст мне еще немного времени. Мне надо дописать этот текст. Очень надо. Интересно может ли монстр напугать монстра? Может выйти и проинструктировать то, что там скрипит, о том, что надо гнать отсюда в шею любого, кто сюда заявится, монстра ли, человека или болезнь, не важно, пусть убираются на все четыре стороны, я и с места не сдвинусь, пока не закончу.

Мне кажется, я обрел бессмертие. Я был почти уверен, что абсолютно неуязвим, пока не допишу то, что хотел. Если сейчас обвалится потолок, он разобьется об мою макушку, а я не оторву глаз от листа. Что мне до какого-то там потолка? Да что там! Если сейчас сюда самолично ворвется смерть, грозно размахивая косой, я заколю ее своей ручкой, не вставая с этого самого стула! Пусть лежит бездыханная на полу моего пыльного кабинета, пока я пишу, а во всем мире численность населения неизменно растет, пока люди не станут жаться друг к другу, а в мой кабинет от отсутствия места не набьются негры в набедренных повязках, американцы с кольтами и какой-нибудь толстый чиновник из России. Тогда я залезу на крышу дома и буду писать там, пока и оттуда меня не вытолкают. В конце концов, есть еще космос! Ракету, правда, достать проблематично. Я тяжко вздохнул, будто ракета мне нужна уже сейчас, а на «авито» ну ни одного приличного предложения. В конце концов, я решил не закалывать смерть ручкой, просто вытолкать ее обратно на улицу. Не нужны мне тут негры в повязках, пусть сидят у себя в Африке и умирают тоже там. Мысленно разрешив демографический кризис, я облегченно вздохнул.

Я услышал слабый звук падения, глянул на пол. Перо. Белое. Надо же! Откуда оно здесь? Я оглянулся и увидел за спиной крылья, с которых то и дело опадали перья. Крылья это хорошо. На них, в крайнем случае, можно будет улететь от тех людей—чудовищ. Если крылья, конечно, не облиняют окончательно к тому времени, когда те будут здесь. Надо достать шампунь от выпадения волос и помыть им свои крылья — вдруг поможет.

Звук шагов по паркету стал просто невыносим к нему еще и прибавился скрежет железа об железо. Я уже собирался вставать и идти выяснять отношения с чем бы то ни было, потому что в таких условиях писать просто невозможно. Невозможно! Но вставать не пришлось, дверь сама распахнулась и в комнату быстрым шагом ворвались двое молодых людей. Как же эти гости все время не вовремя! Неужели нельзя было подождать хотя бы пару минут?! Мне осталось совсем немного дописать. А потом я, так и быть, поставлю на стол тарелку с конфетами, вскипячу чайник и, быть может, даже достану старый пыльный альбом, чтобы рассказать им о моей родословной вплоть до десятого колена. Но юноши ждать не хотели. Мне дела не было до того, что они там делали в моей комнате сзади меня до тех пор пока я не почувствовал острый укол со стороны спины и из моей груди не вышло железо. Твердое противное холодное железо в крови. Моей крови?

— Ах, юноша, как вы невоспитанны! Неужели вас не учили не отвлекать взрослых людей от важной работы, когда они заняты?! — отчаянно воскликнул я.

И продолжил выводить. Осталось всего пару букв и точка. Ах! Эта железяка здесь совсем не вовремя! Я почувствовал, как мой разум медленно куда-то уплывает из головы, я заставлял его вернуться обратно и продолжал писать. Мне пришло в голову выдернуть эту железку из спины, но мне подумалось, что на это уйдет слишком много времени, а я и так уже все время засыпаю. Точка. Я смог. В этот момент я перестал сопротивляться уплывающему разуму и выскользнул куда-то вверх. Разум был ясен, как никогда за последние месяцы. Я увидел сверху кабинет и свое тело, завалившееся на пол и лужу крови вокруг. Как же повезло, что оно упало не на стол! Я пришел в ужас, понимая, что мог залить кровью свой труд.

Один из юношей выхватил мои листы, мои драгоценные листочки и стал читать. Я увидел, как его лицо вытянулось.

—Здесь какая-то глупая сказка! — воскликнул он.

— Что?! — вскликнул второй и выхватил листы у первого. Я пронаблюдал гневную гримасу и этого юноши тоже.

Он швырнул листы обратно на стол. Я облегченно вздохнул, опять подумав, что он мог бы их порвать от злости или кинуть на пол и тогда они все-таки были бы залиты кровью.

— Обыщи каждый закоулок! Нам нужно исследование! Хватай все, где увидишь формулы. Нам непременно нужно получить формулу этого оружия, иначе шеф нас убьет, — дал инструкцию один из парней другому.