Скелетам место в шкафу

Скелетам место в шкафу

Глава 1. Под маской приличия столько двуличия (Май 1468 года, Флоренция)

При­ят­ная для ус­тавше­го слу­ха ти­шина па­лац­цо, ког­да нет ни­кого. Ког­да дво­рец на бе­регу ре­ки Ар­но поч­ти пуст, по­тому что слу­гам в этот день пре­дос­та­вили вы­ход­ной за хо­рошую служ­бу.
Сол­нечные лу­чи, за­ливая всё сво­им яр­ким све­том, бро­сали от­блес­ки на ров­ную по­вер­хность сто­ла, за ко­торым си­дела оча­рова­тель­ная де­воч­ка, на вид де­сяти-один­надца­ти лет, Фь­ора Бель­тра­ми, за­нятая пе­рево­дом от­рывка из «Бо­жес­твен­ной ко­медии» Дан­те Алигь­ери — с италь­ян­ско­го язы­ка на гре­чес­кий.
Боль­шие гла­за, по­доб­ные се­рому зим­не­му не­бу, об­рамлён­ные длин­ны­ми и пу­шис­ты­ми чёр­ны­ми рес­ни­цами, жад­но всмат­ри­вались в текст, а то­нень­ким паль­чи­ком де­воч­ка во­дила по строч­кам, иног­да де­лая ка­кие-то за­писи.
Меж­ду её над­ломлен­ны­ми и ак­ку­рат­но очер­ченны­ми бро­вями про­лега­ла склад­ка, ког­да она хму­рилась.

А хму­рить­ся бы­ло, от че­го. Ещё бы, две стра­ницы пе­рево­дить! Вот счас­тли­вица Ха­тун, ма­лень­кая ра­быня-та­тар­ка и ро­вес­ни­ца Фь­оры…
В от­ли­чие от сво­ей гос­по­жи, она воль­на гу­лять, ког­да как к ней та­ких тре­бова­ний, как к Фь­оре, не предъ­яв­ля­ли.
Ле­онар­да пред­ла­гала Фь­оре от­пра­вить­ся на ры­нок вмес­те с ней и Ха­тун, но Фь­ора ос­та­лась из прин­ци­па, что­бы сде­лать за­дание, дан­ное ей учи­телем гре­чес­ко­го язы­ка, и по­том быть сво­бод­ной.
Как Фь­ору ни ста­рались уго­ворить от­ло­жить пе­ревод от­рывков до ве­чера, де­воч­ку не пе­ре­убе­дили. Как са­ма Фь­ора го­вори­ла, она хо­чет, что­бы па­па по воз­вра­щению из де­ловой по­ез­дки в Фер­ра­ру, ос­тался до­волен её по­веде­ни­ем, в его вре­мен­ное от­сутс­твие.

От­ло­жив пе­ро в сто­рону, она раз­мя­ла ус­тавшие от дол­го­го пись­ма паль­цы. За­тем под­ня­ла го­лову и пос­мотре­ла в от­кры­тое ок­но.
На дво­ре чу­дес­ная сол­нечная по­года, пос­ледние дни мая. С ули­цы до слу­ха Фь­оры до­носи­лись пе­ние птиц, стук ко­пыт с гро­хотом те­лег и по­возок, ра­дос­тные кри­ки и звон­кий смех иг­ра­ющих де­тей.
Дочь бла­город­но­го не­гоци­ан­та Фран­ческо Бель­тра­ми то­же хо­тела бы при­нять учас­тие в этом праз­дни­ке жиз­ни. Но она счи­тала, что важ­нее хоть раз без по­нука­ний дос­та­вить от­цу и нас­тавни­це дон­не Ле­онар­де ра­дость сво­им при­лежа­ни­ем в уче­нии. По­это­му Фь­ора да­же ду­мать се­бе зап­ре­тила о том, что­бы вый­ти по­гулять на ули­цу с под­ру­гой Кь­ярой Аль­биц­ци и её гу­вер­нан­ткой дон­ной Ко­лом­бой.
— Вот бы­ло бы прек­расно, пе­реве­дись эти стра­ницы са­ми с италь­ян­ско­го на гре­чес­кий! — выр­ва­лось вос­кли­цание у де­воч­ки.
— Фь­ора, — по­рог клас­сной ком­на­ты юной синь­ори­ны Бель­тра­ми пе­рес­ту­пил Ма­рино Бет­ти, её крёс­тный. — Что же ты в та­кой день от­личный в че­тырёх сте­нах си­дишь? Пош­ла б, с под­ру­гами по­гуля­ла. — Муж­чи­на по­дошёл к сту­лу, на ко­тором си­дела Фь­ора и, по­ложив ла­донь ей на пле­чо, не­силь­но сжал его.
— Мне две стра­ницы на гре­чес­кий ещё пе­рево­дить, — про­гово­рила Фь­ора с до­садой, — не до про­гулок по го­роду…
— Ну, от­ло­жи ты свои уро­ки, раз­вей­ся. Ус­та­ла, на­вер­но?

По­чувс­тво­вав на сво­ей ко­же го­рячее ды­хание крёс­тно­го, Фь­ора вздрог­ну­ла. Ру­ка Ма­рино тем вре­менем, за­пус­тив паль­цы в пыш­ные чёр­ные, рас­пу­щен­ные по пле­чам, во­лосы де­воч­ки, при­нялась мяг­ко мас­си­ровать го­лову.
— Что ты де­ла­ешь? — уди­вилась Фь­ора.
— Рас­слабь­ся и не нер­вни­чай так, спо­кой­но си­ди, — влас­тные нот­ки пос­лы­шались в го­лосе Ма­рино, — это что­бы у те­бя в го­лове кро­во­об­ра­щение на­ладить. Тог­да и со­об­ра­жать бу­дешь быс­трее, а пе­рево­дить те­бе, как я ви­жу, ещё мно­го.
— И прав­да, — сог­ла­силась Фь­ора, рас­сла­бив­шись и от­ки­нув­шись на спин­ку сту­ла, не ме­шая Ма­рино де­лать ей мас­саж го­ловы. — Я ус­та­ла. Спа­сибо те­бе. — Гу­бы де­воч­ки рас­тя­нулись в до­воль­ной улыб­ке, слег­ка об­на­жая кра­сивые и ров­ные бе­лень­кие зуб­ки. — Как хо­рошо, — про­гово­рила ед­ва ли не на­рас­пев Фь­ора, по-преж­не­му улы­ба­ясь, и зак­рыв от нах­лы­нув­ше­го на неё тёп­лой вол­ной удо­воль­ствия, свои прек­расные лу­чис­тые гла­за. Чем-то Фь­ора на­поми­нала до­воль­но­го ко­тён­ка.
— Те­бе нра­вит­ся, мне даль­ше про­дол­жать? — про­шеп­тал Ма­рино в са­мое ухо Фь­оры, пе­ремес­тив ру­ки на её ху­день­кие пле­чи, слег­ка раз­ми­ная их.
— О, да, Ма­рино, очень нра­вит­ся! А где ты это­му на­учил­ся?
— Про­читал в од­ном трак­та­те, пе­реве­дён­ном с ки­тай­ско­го. До­воль­но ин­те­рес­но.
— Мне дашь по­читать? — сра­зу за­горе­лась Фь­ора.
— Для те­бя что угод­но, Фь­орет­та, — по­цело­вав крес­тни­цу в ма­куш­ку, Ма­рино Бет­ти пог­ла­дил её по спи­не, за­рыв­шись ли­цом в во­лосы де­воч­ки, ка­залось, пах­ну­щие све­жес­ко­шен­ной тра­вой.
Ру­ки Ма­рино слег­ка пог­ла­жива­ли пле­чи Фь­оры, но ког­да они на­чали блуж­дать по её те­лу, в соз­на­нии де­воч­ки это на­чало об­ре­тать пу­га­ющую яс­ность.
— Ма­рино, что ты де­ла­ешь? — про­лепе­тала она, еле ше­веля гу­бами, вдруг пе­рес­тавши­ми её слу­шать­ся.
— Фь­ора, ска­жи мне, ты лю­бишь ме­ня, как я те­бя? — Ма­рино гла­дил по ще­ке крес­тни­цу, встав на ко­лени нап­ро­тив неё и гля­дя ей в гла­за.
— Ко­неч­но, что за воп­рос! Как па­пу, Ха­тун и Ле­онар­ду с Жа­нет­той… — ско­рого­вор­кой про­гово­рила Фь­ора, тщет­но пы­та­ясь уб­рать по­даль­ше от се­бя ру­ки Ма­рино. Стыд кра­сил яр­ким ру­мян­цем её щё­ки. Фь­ору не по­кида­ло смут­ное ощу­щение то­го, что про­ис­хо­дит неч­то неп­ра­виль­ное и от­вра­титель­ное.