Скелеты в шкафу и другие провинциальные развлечения

Пролог. О фатальных командировках

Уже на первый день пребывания в Рольсмоне Анджей одновременно любил и ненавидел этот тихий провинциальный городок. Любил за то, что улицы сверкали чистотой, а на центральной площади не имелось ни единого нищего, тянущего к прохожим грязные руки. А ненавидел... ненавидел, собственно, по тем же самым причинам, настороженно косясь на неестественно-спокойных горожан. Зависть обуревала, наливая сердце едкой желчью. Сидят себе тут, на границе, и в ус не дуют. Цветочки нюхают. На изумрудных лужайках пледы расстелили, пикники устраивают.

А в стране кризис. Безработица. Королевские реформы идут одна за одной, заставляя простых трудяг – таких, как Анджей, – колесить по стране в поисках места, куда бы приткнуть свои маловыразительные таланты. Вон даже в командировки отправляться на самый край королевства, будь он неладен.

Мужчина поморщился, в очередной раз почувствовав во рту горький привкус зависти. Собрался сплюнуть, чтобы избавиться от неприятного ощущения, но сверкающая чистотой мостовая отвратила своей идеальностью от столь недальновидного поступка. Пришлось сглотнуть слюну и скривиться еще сильнее. Благо, неподалеку оказался питьевой фонтанчик, спасший от гадливого ощущения. Вкус у воды был на диво свежий, чистый, почти родниковый – совсем не чета той, что подавали ему в гостинице.

С трудом оторвавшись от воды, Анджей взлохматил волосы и покосился на блестящий шпиль башни по левую руку, но всё-таки пошел в сторону парка в центре города. Даже удивительно – целый лес на центральной площади. И чего только маги не удумают, если местные толстосумы головы выложить целое состояние за исполнение исключительно бредовой идеи. Будто им вокруг Рольсмона лесов мало, решили свой собственный, у самой ратуши организовать! Вот уж в самом деле денег девать некуда.

Несмотря на презрительное выражение, написанное на лице, под своды пышущей зеленью кроны он вошел в неком благоговении. И пусть в столице проявления магии на каждом шагу, пусть она кругом и всюду формирует современный быт, но таких масштабных творений, пожалуй, даже в королевской резиденции не имеется. Оно и хорошо – нечего разбазаривать казну на подобное роскошество. Хотя, конечно, красиво. И дышится совсем иначе, как в настоящем, а не начарованном лесу. И птички поют, заливаются.

Анджей всё-таки не смог удержать улыбки. Сугубо ностальгической, по родным местам – прежде, чем перебраться в столицу, он родился и рос в точно таком же провинциальном городке. Вот только благочестивости Рольсмона там не было и в помине.

Ноги сами понесли вперед, по утоптанной тропинке. За звуками природы городского шума вовсе не было слышно, только шпиль башни переноса волшебным образом проявлялся в просветах между деревьями. Да редкие лавочки, хаотично расставленные по пути, подтверждали, что он по-прежнему в черте города, а не за его пределами.

Прежде чем присесть на очередной аккуратной скамейке, почти спрятанной среди пышных кустов и увитой по краю плющом, Анджей бросил взгляд на наручные часы. Ему оставалось пробыть в крошечном городке на краю королевства всего пару часов – в кармане с самого утра лежал заветный билет на башню телепортации, оттого он и бесцельно бродил по центральной улице, ожидая назначенного времени. За четверо суток, проведенных в итоге в Рольсмоне, можно запросто познакомиться не только с городом, но и со всеми его жителями, но Джэй до ночи просиживал в архиве, так что впервые по-настоящему взглянул по сторонам только сейчас, перед самым отъездом.

– Удивительное место, – пробормотал мужчина, поудобнее перехватывая портфель со скопированными документами и присаживаясь на резную лавочку. Вдалеке от кичливых домов и их важных обитателей город воспринимался совсем иначе, очаровывая и заманивая в свои радушные объятия. От былой зависти и яда в душе не осталось и следа – одно только умиротворение. – Такое тихое, спокойное… надо, пожалуй, на пенсии сюда перебраться.

– Наш дивный Рольсмон тронул ваше сердце? – прозвучал над ухом чей-то голос, мгновенно возвращая из грез в реальность. Анджей резко обернулся – ведь ни шагов, ни шелеста листвы не услышал, – но лица незнакомца, разрядившего его одиночество, не разглядел – тот стоял, загородив собой солнце, и лицо терялось в глубокой тени. Тем не менее вежливо улыбнулся и кивнул, честно признавшись:

– Никогда прежде не встречал столь благополучных мест. Даже странно, что в столице никто толком и не знает, что за жемчужина скрывается здесь, среди лесов.

– О да, – хохотнул незнакомец, не делая попыток ни приблизиться, ни присесть рядом, ни даже сменить положение, –  ваше сравнение невероятно верно. Рольсмон, пожалуй, спрятан почище, чем иная жемчужина в раковине.

– Отчего же спрятан? Он и на картах имеется, и вот, – Джэй махнул рукой в сторону шпиля башни телепортации, – башня регулярно работает.

– Вам ли не знать, что лучше всего спрятано то, что у всех на виду, – таинственно произнес незнакомец, и от слов его Анджей зябко передернул плечами и еще крепче прижал к себе портфель с итогами выполненного задания. – Не желаете ли взглянуть на парочку рольсмонских тайн, о которых не пишут в путеводителях?

Джэй замешкался. Врожденное любопытство вкупе с профессиональным интересом подгоняло его принять предложение, но некий червячок сомнения внутри настойчиво просил остаться на месте, а затем спокойно отправиться к башне и отбыть обратно в столицу вместе с ценными архивными данными. Мужчина нервно глянул сперва на блестящий золотой шпиль, высившийся одновременно и рядом, и вдалеке, на центральной площади. Затем на часы, время на которых текло невыразимо медленно, и уже под конец –на своего внезапного собеседника, впервые с момента начала разговора увидев его глаза. Лицо по-прежнему расплывалось, не угадывалось, но глаза манили… затягивали… звали следовать за собой. Анджей и не противился – встал, безвольно расслабив напряженные до белизны пальцы, и с блаженной улыбкой последовал за провожатым.