Скиф Осень В Приморском Городе

Скиф Осень В Приморском Городе

           СКИФ

   Осень в приморском городе

Окна его комнаты в пятиэтажке выходили на речку. В этом месте у речки не было бетонного ограждения. Стволы деревьев, переплетение тонких веточек и стволиков кустарника поднимались из чёрной земли. – В марте всё зазеленеет. Отец листья не увидит –  Жориного отца вчера похоронили. Он эту квартиру в семидесятые получил. До этого жили в дворике с четырьмя квартирами, недалеко от моря. – Надо будет сходить, посмотреть тот дворик -

Вышел из подъезда, сел на скамеечку из деревянных брусьев, напротив такая-же. Вчера здесь стоял гроб с отцом.

Отец, когда на зону к нему приехал, сказал – Жора, выйдешь – сразу ко мне. Не помираю, тебя жду – Квартиру на него оформил, денег оставил. Вышли две женщины, соседки по лестничной площадке. Тёте лет сорок, Вера зовут, племяннице лет семнадцать, из деревни приехала, учится в мед. училище, черноволосая, худощавая, в мини юбке, ноги длинные, стройные. Посмотрела серьёзными глазами, поздоровалась и засмущалась.

Потихоньку возле подъезда собралось несколько человек. По обычаю утром нужно отвезти на кладбище завтрак.

Их участок метров двадцать от асфальтированной аллеи. Пробирались по влажной земле, между оградами и могилами, между голыми стволами деревьев и переплетением голых ветвей кустарников.

Кто-то тряс его за плечо. Сел на диване. Незнакомая комната. Вера в халате – Одевайся быстро. Сейчас Ленка придёт – Встал быстро оделся. По ходу сообразил, что Ленка – это её длинноногая племянница в мини юбке. Пошёл на выход. Вера недоумённо смотрела на него – Чего она? - Сообразил. Подошёл, поцеловал в щёку – Ты, как с племяшкой разберёшься, зайди – Может и зайду -

Она не зашла вечером, и ночью не пришла.

  Утром решил поехать в город. Поехать в город значило оказаться на центральной улице города, прилегающих к ней улицах, бульваре.

    Яркие лучи октябрьского солнца пробивались сквозь серые тучи. Когда Жора шёл вдоль парапета, за которым плескались светло-серые волны моря, Гарбий( Юго-Западный ветер) дул ему в лицо, гонял тучи по своду неба и иногда давал солнечным лучам ярко осветить зелённую траву газонов, движущиеся листья деревьев, жёлтые жилеты двух уборщиков с красными лицами, хитрыми глазами и Жорино лицо. Жора, впервые за много лет, чувствовал надежду на то, что у него ещё что-то будет в этой жизни. Гарбий перешёл в Пунэнт( Западный ветер), спрятавший солнце за серыми тучами.

    В конце бульвара был маленький, заброшенный пляжик, с ржавыми раздевалками и недавно поставленными деревянными домиками, качелями и грибками. Под стеной из нештукатуреного ракушечника трое выпивших мужиков жарили шашлык. Свернул в переулок, где то здесь был их двор.

   - Зачем я в этот двор зашёл? На хрен мне смотреть квартиру, в которой я когда то жил? – Грубый женский голос спросил – Что ты здесь ищешь? -  Полная тётка в чёрном платке, лицо красное. – Шёл мимо, думаю, зайду во двор, где, когда то жил – В какой квартире жил? – Здесь – Показал рукой – Так ты Николай Георгиевича сын? – Сын – Жорка! Я тебя помню. – Женщина радостно улыбалась, на глазах появились слёзы – Заходи. Заходи ко мне. Господи. Я ведь тебя маленьким помню. Я баба Зина. Ты меня не помнишь, конечно – В недлинном коридорчике – узенький стол и умывальник. На столе двух конфорочный газовый таганок, чисто вымытые кастрюли. Комната с дровяной печкой, две кровати с никелированными трубками, прикрытая дверь в другую комнату. - Присаживайся – Открыла маленький холодильник, достала пол бутылки водки и кусок сала, крикнула – Миша, вставай, у нас гость - Открылась дверь, появился невысокого роста пожилой мужик. На коричневом, с длинным крючковатым носом  и чёрными глазами лице – белая щетина – Иди, умойся – Я сначала с человеком познакомлюсь. Михаил Моисеевич – Жора – Михаил Моисеевич вышел в коридорчик – Прибился. Всё книжки читает. Помощи ни какой – Появился Михаил Моисеевич – Просил лезвие – купила. Чего ты не бритый? – Забыл, Зиночка, забыл. – Баба Зина разлила в стаканы. – Давайте - не чокаясь, отца вчера похоронил. – Баба Зина испуганно, Михаил Моисеевич внимательно, смотрели на него. – Земля пухом – Сказала баба Зина. Водка быстро кончилась. Жора дал денег, баба Зина принесла ещё – Где я раньше жил, сейчас кто живёт? Что за люди? – Николай Николаевич – архитектор – Зина, не архитектор, а археолог – Интересно было бы с ним познакомиться – Мы с ним вчера о скифах беседовали, они скифские поселения раскапывают – Серьёзно и многозначительно сказал Михаил Моисеевич – Вчера они, Жора, побеседовали, я его еле домой довела – Может ещё водки возьмём, и пригласим? -

     Скифы жили здесь, на земле,  по которой мы ходим – Громко объяснял высокий, худой Николай Николаевич – Куда они делись? – Спросил Жора – Никто толком не знает. Я думаю… - Николай Николаевич потёр переносицу сильными, тонкими пальцами - … Становилось всё меньше людей, которые считали себя скифами… - Он опять остановился - … Которые считали себя скифами. Говорят – Растворились в других народах – Сотни лет не растворялись, потом растворились. … Наверно осталось мало того, что делало скифов скифами. Прежде всего, желание быть скифом исчезло. -  Жора задумался, в упор, глядя на Николая Николаича, сидевшего за столом напротив него, потом разлил водку в стаканы и в чашку бабы Зины, сказал – А вот если мы русские не захотим считать себя русскими, не захотим называть себя русскими? – Господи, что ты Жорка мелешь – Крикнула баба Зина. Лицо Михаила Моисеевича стало суровым – Страшные слова ты Жора говоришь. Как тебе такое в голову пришло?- Спокойно спросил Николай Николаевич – Не знаю. Я подумал, у скифов после тысячи лет существования, желание быть скифом пропало. Может и у нас пропасть - Почему? – Невыгодно быть русским, тяжело быть русским – Ты думаешь евреем быть легко? – Усмехнувшись, спросил Михаил Моисеевич -