Слабак

Слабак

СТАНИСЛАВ МАЛОЗЁМОВ

СЛАБАК

Рассказ

Чижов с Востриковым ехали из колхоза «Знамя труда» в райцентр сдавать в ремонт востриковский холодильник.

 Востриков, после того, как «Саратов-2» стали бить конвульсии, после которых он  сразу и помер, под тяжелым взглядом жены поёрзал вокруг покойника с отверткой. Он сопел, дышал сдавленно и говорил: «Ну, падла ты конченная, а не изделие со Знаком качества». Потом глянул снизу на ухмыляющуюся супругу и поднялся, попрыгал на месте, размял ноги, зудящие в коленях, и твёрдо заключил.

- Дохлое дело. Менять компрессор надо. Ну, вроде  мертвому пересадить сердце от живого. Я читал в «Известиях», что зимой  в прошлом годе, в шестьдесят седьмом, африканский доктор один, дай бог памяти, Кристиан Барнард,  вынул сердце у девки молодой. Она разбилась на машине. Взял и вставил его мужику пожилому, у которого своё уже почти не работало. И мужик стал жить как молодой. Во как! Впервые в мире! Получается, ровно год назад. В декабре тоже. И нашему «Саратову» в райцентре новое сердце вставят. Компрессор. Мастера там хорошие, компрессоры новенькие. Нашего, шестьдесят восьмого года выпуска. Мальцев, агроном, пару недель назад тоже поменял. И тоже на «Саратове». Партия такая к нам поступила с заводским браком.

- Ну. Помню, - смягчилась жена. - Дочка Мальцевых в сельпо тоже про компрессор говорила. Ладно, вези. Попроси кого-нибудь, грузовиков-то полно в деревне.

Прошел Востриков девять дворов вдоль улицы и не нашел машины. Все разъехались мужики. На рыбалку, похоже. Работы зимой почти нет шоферам, а озеро с окунями - пять километров всего от деревни. Решил Востриков рано  утром завтра  уболтать кого-нибудь. Пока опять не разъехались. Домой повернул. Чего зря шарахаться в тридцать градусов с минусом. А тут с другой стороны села вывернул из-за угла Чижов на своём самосвале. От тёщи, видно, ехал.

- Кузов железный, холодильник побьётся об него, - прикинул Востриков и решил самосвал не останавливать.

Но Чижов сам тормознул рядом с ним. Открыл дверь. Сплюнул в снег беломорину догоравшую и крикнул:

- Жена выгнала, штоль? Чего шлындишь трезвый  в такой мороз? Поехали ко мне, согреемся. Первача осталось литров пять. Давай, лезь в кабину. Ты вот ветеринар, умный значит, а не допираешь, что при холодрыге за тридцать  кровь в жилах застывает за час до льда, если не прогреть её водочкой. А лучше самогоном, бляха, хорошим. Как у меня. А чего жена выгнала-то? Уголька не подбрасываешь сколь положено, штоль?

И Чижов зашелся в приступе хохота. Видно было, что с самогоном он уже пообщался. А чего ему? ГАИ сюда и летом не ездит ни  из города, ни из района. Так что, не путай  сцепление с акселератором, мимо руля руки не суй, деревья не сшибай, да и катайся  хоть после литра  водяры. Никому ты не нужен, никто тебя не поругает.

Сел Чижов в кабину.

- Васёк, давай в быткомбинат районный мой холодильник отвезём. Дуба дал. Компрессор накрылся. Поменяют за полчаса и обратно. Пузырь ставлю.

- Мне пузырь? - ещё рьяней развеселился Чижов. - Да у меня их, блин, хоть выбрасывай. Девать некуда. Я их даже не считал. Ты мне лучше корову взамен отремонтируй. Ест, зараза, много. Сено  отменное. А молока Натаха с неё берёт  полведра, не больше. Вот что это за корова? С виду здоровая, толстая.

- Да нет препятствий мастерам! - согласился Востриков. - Сделаем. Зальётесь по уши молоком. Обещаю.

- Ну, тогда поехали, закинем твой холодильник. Хотя, ты ведь, Лёха,  вроде бы как зоотехник. То есть человек умный. Но вряд ли ответишь, на хрена сейчас палить  лишнее электричество, когда  весь двор у тебя - сплошной  ядрёный морозильник? Молоко вынеси на завалинку в ведёрке, так через час его только топором и расколешь. Дурные вы, интеллигенты, чесслово!

- А весной, как посевная пойдёт, кого я из шоферов выловлю? - мрачно пробормотал Востриков. - Потом летом сенокос до осени. А там уборка до зимы у вас тянется, передовики вы хреновы. Никого ж не оторвёшь, вы же рубли заколачиваете! Лучше я его сейчас сдам в ремонт. Всем спокойнее. И жена грызть не будет.

Он зашел в избу и обрадовал супругу.

- Нашел машину. Васька Чижов отвезёт бесплатно. А я ему просто корову взамен подлечу маленько. Коврик вынь из-под холодильника. Я его чуток приподниму. Потом старое одеяло толстое дай. Вон то, зелёное. Постелю на железо. У Васьки самосвал. Покоцаем «Саратов» без подстилки. Ну, давай!

Востриков обхватил холодильник, хотел поднять, но «Саратов-2» Лёху перетягивал. Не поднимался.

- Давай по одному углу поднимай, - жена говорила натужно, силилась коврик выдернуть. - Ну, сперва дальний и по часовой стрелке. Вот же ты у меня слабак на руку-то.

- Слабак, - согласился Востриков. - А чего живёшь со мной? Детей нет. Найди здоровенного. У нас их вон сколько. Половина деревни.

- Не… - супруга вытащила коврик, поднялась. - У них сила в мускулах, а у тебя в душе. Ты, блин, посильнее любого будешь. Чего я с ним живу? Ха!

Она вышла на улицу и привела Чижова. Втроём они вынесли холодильник и через открытый задний борт по коврику продвинули в центр кузова. Вышло.

Потом Лёха с Чижовым  приладили холодильник, притянули верёвкой к борту перед кабиной и поехали. Сначала заскочили к Чижову домой. Он волоком вытащил со двора килограммов  тридцать мороженного мяса в мешке, раскачал его и закинул в кузов.

- Брату завезу гостинец, раз уж едем в райцентр. У них живности нет. В трёхэтажке живёт. Он же у нас в райисполкоме работает. Так у них в доме отопление с батареями, вода есть горячая всегда и газ из города протянули. Во, процветают начальники! Зато всё покупают в магазине. Так я братишку и подкармливаю всем. От мяса до капусты. У меня всё своё, слава богу. Да много чего разного. Ты только жене моей не брехни ненароком, что я Витьке жратву вожу. Не любит она его. Вообще начальников не уважает.

- Ну,  тебе-то он брат. Не уважать брата - грех. Вы же не Каин с Авелем. А что начальник - так где тут радость? Суета одна и бесполезные движения. Нет после начальников продукта. Вот оно и плохо. Потому Натаха твоя и не любит его, небось. Да я тоже как-то не шибко к ним ласков, - Востриков стал глядеть в окно. Снег начал падать. Не буран, правда. Но плотный, кроющий землю поверх без того высоких сугробов.