Сладкая роса Древа Предков

Сладкая роса Древа Предков

Заходящее солнце окрашивало скалы в багровый цвет, отражалось от многочисленных вкраплений прозрачного кварца и пробуждало к жизни плотные воронки жестких листьев на верхушках деревьев. Внутри покрытых плотной корой стволов по крупным прожилкам начинала струиться вода, оставляя на тонких перемычках все примеси. Изломанный Лес готовился к ночи. Первые чешуйницы вылезали из-под крупных камней и начинали не спеша виться вокруг стволов, чтобы первыми добраться до мелких капель переработанной воды, которые вот-вот должны были появиться на кончиках листьев. Их шуршание привлекало поджарых краков. Эти хищники стаями покидали свои дневные убежища. Они выходили из неглубоких пещер, щурили круглые глаза на свету, разворачивали большие уши, улавливая шорох чешуйниц, и рассыпались по Изломанному Лесу мелкими группами.

Марита, ожидавшая заката на вершине крупного валуна, проводила взглядом одну из таких групп и ловко, почти бесшумно, спустилась на землю. До присмотренной пещерки было не больше пятидесяти шагов. Девушка поправила на поясе пустую флягу из хорошо выдубленной кожи, проверила, плотно ли держится притертая деревянная пробка в широком горлышке, и осмотрелась. Опасности не было. Она знала, что краки не вернутся до рассвета, занятые охотой, а запах их убежища отпугнет более крупных хищников. Тяжелая, насыщенная вонь ощущалась за десяток шагов, плотным облаком окутывая территорию. Марита натянула до носа шарф, и дышать сразу стало легче. Дыхание задерживалось тканью и оседало на губах нежеланной влагой, но с этим оставалось только смириться: иначе спокойной ночевки было не видать.

Наклонившись, девушка шагнула под низкие своды пещеры. Она постояла, привыкая к полумраку и напряженно прислушиваясь. Иногда краки оставляли детенышей на ночь, и тогда незадачливому гостю было несдобровать: на ультразвуковой крик малышей быстро сбегалась вся стая. Не услышав ни единого шороха, Марита немного расслабилась. Похоже, пещера в самом деле была пуста, и ее ожидала тихая ночь. Марита позволила себе сделать еще пару вдохов через шарф, убеждая себя, что никто не узнает о ее слабости, и с сожалением опустила его на шею. Запах лежбища краков казался уже не таким насыщенным, и девушка прошла глубже в пещеру, задевая спиной шероховатый камень потолка.

Когда она добралась до конца пещеры, то обнаружила, как и рассчитывала, общинное гнездо, собранное из кусочков мягкого меха, мелких веточек и обглоданных панцирей чешуйниц. Устроившись в гнезде, Марита обнаружила, что настолько привыкла к запаху краков, что начала различать и иные ароматы: будоражащий запах воды подсказывал, что ночевка будет труднее, чем думалось. Пахло, конечно, необработанной водой, а в свое недолгое путешествие Марита не взяла ни одного фильтра, но все эти резоны не имели никакого значения. Организм настоятельно требовал жидкости. Девушка сглотнула небольшое количество слюны, облизала потрескавшиеся губы полусухим языком и постаралась отвлечься.

Полтора дня назад, когда она начинала свое путешествие, соседи поднесли ей две глубоких пиалы чистой питьевой воды, и она выпила их обе до донышка, стряхнув последние капли на ладони и растерев по рукам. Эти же две пиалы будут дожидаться ее в новом доме, и она выпьет воду из рук Славата после того, как он осушит принесенную ею сладкую росу.

Слават… Воспоминания о нем быстро вытеснили все остальные ощущения. Марита помнила, как они стояли на тропе, ведущей к Изломанному Лесу, на ладонях ее еще не высохли капли растертой воды, и Слават спросил ее в присутствии всех соседей:

- Ты принесешь мне сладкой росы от Древа Предков?

Она ждала этого вопроса, и все равно он окатил ее, как освежающая холодная вода Соленого Водопада. Прежде, чем ответить, как отвечали все ее предки по женской линии, Марита, подняв голову, внимательно посмотрела в карие глаза Славата, и нашла там надежду.

- Я принесу тебе полную флягу, - нежно ответила она, и увидела, как осветилось счастьем лицо Славата от этих древних слов.

Марита знала, насколько ее любимый чтил традиции поселения. Он мог без запинки перечислить все тонкости обряда венчания, касающиеся как женщин, так и мужчин. Он знал все слова призыва благодати с небес. Никто лучше него не чертил на венчальных браслетах и флягах древние письмена.

- А ты построишь для нас дом в Мокрых Скалах? - спросила Марита, легко касаясь кончиками влажных пальцев щеки Славата.

Прежде чем ответить, юноша слегка нахмурился: этот жест не был предусмотрен обрядом, но в его голосе не прозвучало неодобрения, когда он ответил:

- Я уже заложил фундамент, и дом будет готов, когда ты вернешься со сладкой росой. Примешь ли ты в залог моих чувств этот венчальный браслет?

Слават достал из поясной сумки выточенное из дерева и отполированное до блеска украшение. Он поднял браслет над головой, чтобы все соседи, наблюдающие за обрядом, могли оценить его мастерство. Марита, как сквозь воду, слышала звуки одобрения. Слават положил браслет на ладонь, принял протянутый кем-то из соседей выточенный из камня миниатюрный кувшинчик с узким горлом и уронил несколько капель воды внутрь браслета. С трудом дождавшись, пока вода растечется, заполнив весь внутренний круг, Марита с дрожью в голосе ответила:

- Принимаю. Ты увидишь, что я достаточно сильна, и смогу выносить нашего будущего ребенка, родить и вскормить его даже в безводные времена.

Она протянула руку, поддернула длинный рукав и сложила пальцы щепотью. Слават надел браслет, и Марита почувствовала, как влажное дерево мягко скользнуло по косточкам кисти и легло на запястье. Она опустила рукав, спрятав браслет, и подняла взгляд. Девушка краем уха слышала негромкие голоса соседей, слышала, как всхлипывают от избытка чувств женщины и переговариваются мужчины, но видела только Славата. Он обхватил пальцами ее запястье, и на секунду ей показалось, что он не отпустит ее, скажет, как, говорят, бывало в старые времена, что она уже выдержала проверку на выносливость, и ей не нужно отправляться в пятидневное путешествие через Изломанный Лес…